Однако я уже понял, что действительно должен кое-чему подучиться, прежде чем снова начинать
торговлю. Я прочитал книги Честера Келтнера по рынкам пшеницы и соевых бобов и подписался на
его рыночный бюллетень, в котором давались рекомендации по торговле. Я последовал первой из
них — купить пшеницу — и выиграл. Думаю, что заработал 4 цента на бушель (200 долл.). Эта
первая победа была очень волнующей.
Затем, в промежутке между выходом бюллетеней, рынок вернулся к моей исходной цене покупки, я
снова купил и снова выиграл. Теперь уже самостоятельно. Я почувствовал, что у меня развивается
чутье на торговлю. Даже в самом начале мне нравилось действовать самостоятельно. Последующие
события были просто счастливой случайностью. Летом 1970 года, следуя рекомендации Келтнера, я
купил три декабрьских контракта по кукурузе. И как раз в это лето урожай кукурузы был уничтожен
саранчой.
Это был ваш первый большой выигрыш?
Да. К той сделке я прикупил еще кукурузы, пшеницы и соевых бобов, опираясь частично на
рекомендации из бюллетеня, а частично — на собственную интуицию. К концу этого славного лета я
набрал 30 000 долл. — огромную сумму для меня, выходца из средних слоев. «Такой успех — это
лучшее, что есть на свете», — подумал я тогда.
Как вы решали, когда снять прибыль?
Часть я снял на подъеме цен, а часть, когда рынки начали клониться вниз. В целом я заработал очень
хорошо.
То есть уже тогда вы действовали инстинктивно верно?
Да. Той же осенью я поступил в аспирантуру в Уорчестере (Массачусетс), но оказалось, что мне
вовсе не хотелось думать о диссертации. И я часто сбегал с занятий в офис фирмы «Paine Webber» —
поторговать.
Отличное было время. Я кое-что заработал, но немного и поражался сам себе: в университете Джона
Хопкинса я был прилежным студентом, а здесь регулярно пропускал занятия. Я увидел в этом
«перст судьбы» и, бросив аспирантуру, в декабре 1970 года переехал в Нью-Йорк. Некоторое время я
был на перепутье. На вопросы о моей работе я довольно напыщенно отвечал, что я — биржевой
спекулянт. Звучало красиво.
Весной 1971 года интерес к зерновым снова пробудился. Появилась теория, будто саранча
перезимовала — то есть дала потомство и теперь снова нападет на посевы. Я решил, что на этот раз
крупно поставлю на саранчу.
Это была теория Келтнера или просто рыночные слухи?
По-моему, Келтнер тоже придерживался этой точки зрения. Я занял у матери 20 000 долл. и
поставил их вместе со своими 30 000 долл. на этих паразитов. Я купил максимальное количество
контрактов по кукурузе и пшенице, которое позволяло залоговое обеспечение в 50 000 долл. Сначала
рынки шли горизонтально: еще не прошли опасения роста цен из-за саранчи. Я не зарабатывал, но и
не терял денег. И вот однажды — я на всю жизнь запомнил этот день — в «Wall Street Journal»
появилась статья под заголовком «Чикагская зерновая биржа: опустошение пострашнее, чем на
кукурузных полях Среднего Запада». [Маркус смеется.] Рынок кукурузы резко спикировал при
открытии и очень быстро достиг нижнего ценового предела.
[На многих фьючерсных рынках максимальное изменение цен за день ограничено фиксированным пределом. Нижний
предел определяет максимально возможное понижение цены, а верхний — аналогичный прирост. Если (как в данном
случае) равновесная цена, образовавшаяся в результате взаимодействия свободных рыночных сил, опускается за нижний
предел, то торговля фактически прекращается. Причина: избыток продавцов при отсутствии покупателей, согласных на
установленную цену нижнего предела.]
Вы своими глазами видели падение рынка?
Да. Я наблюдал падение цен по котировочному табло в брокерском офисе.
Вы не подумывали выйти из рынка на спуске, прежде чем он замрет на нижнем пределе?
Я понимал, что надо выходить, но лишь наблюдал за происходящим. Я был полностью парализован
и надеялся, что он вот-вот развернется вверх. Я всё ждал и наблюдал, а потом, после остановки
рынка на нижнем пределе, уже не мог выйти из него. У меня была целая ночь на размышления, но
фактически никакого выбора. Оставалось одно — выходить, потому что денег больше не было. И
наутро, при открытии рынка, я ликвидировал всю позицию.
Рынок опять открылся много ниже?
Нет, не слишком, всего цента на 2.
Сколько вы потеряли на этой сделке к моменту ее ликвидации?
Все свои 30 000 долл. плюс 12 000 из 20 000 долл., занятых у матери. Это послужило мне уроком: не
ставь на все.
Что вы делали дальше?
Я был очень подавлен. И решил, что надо наниматься на работу. Дело было во время упадка, и я