– Вижу подводного диверсанта у правого борта! – возопил парень, и согласно инструкции досыл патрона в ствол, переводчик огня нервной рукой застревает на первом положении автоматической стрельбы, нажимая на спуск… «Калаш» стучит, лающей очередью нарушая безобидную гармонию гулких подводных подрывов в корме.
По кораблю – «Тревога»!
Прожектора – на воду, а в лучах… – то не гидрокостюм, то эфиоп в естественном окрасе… случайный ли, не случайный, опознать, чёрная его душа, невозможно, из одежды только набедренная повязка.
Труп прибило, присосав к заборной трубе пожарного насоса. Давай его отталкивать. Не выходит. Насос пришлось выключить[27]. Однако тело почему-то упрямо не хотело тонуть и уплывать с течением тоже.
Поблизости шныряли какие-то аборигенские лоханки, непременные патрули представителей местной власти. Увидят – как себя поведут? Неизвестно. С учётом политических предвзятостей на самых высоких уровнях. Разбирательств и проволочек, когда у командира стоѝт задача и лимиты по срокам, допустить нельзя.
Уж успел явиться и заспанный старпом, а вслед за ним и кэп, прояснив, навтыкáв люлей, разобравшись, распорядившись – просто и радикально: спустили водолаза, привязавшего к ногам грузило, отправив негра на корм рыбам.
– Эскадренный ход решили держать прежний, экономический, четырнадцать с половиной узлов. Виной топливные проблемы, как я понял, – перед Скопиным стоял командир БЧ-2, доводя основные усмотрения, принятые на штабном совещании у командующего.
– Разумно. От авиации всё равно не убежать, а если британцы всё-таки подтянут устаревшие тихоходные линкоры или Мур догонит, тут горючкой уже можно будет жертвовать, отрываясь от преследователей, поскольку там уж немного останется – сутки, двое, и мы в зоне действия советского Северного флота. Отмахаемся.
– «Кронштадт» сильно выработал ресурсы.
– По топливу?
– По всему. Начштаба прямо при мне зачитал полный отчёт шифрограммой от Москаленко: погреба ГК практически исчерпаны, что-то там осталось из боеприпасов к орудиям вспомогательного и универсального калибров, но половина башен попросту выбита. Как и зенитная арта, и приборы управления огнём. Это делает линейный крейсер в предстоящих стычках с авиацией противника полностью зависимым от эскадренной поддержки.
– Три интенсивных артиллерийских боя за десять дней любого исчерпают. «Кронштадту» повезло в этом рейде – перетопить тоннажа… вот и «Мауритиус» на себя записал, хотя мы намеренно выводили «Союз», – Скопин мимолётно нахмурился вдруг возникшим сопутствующим мыслям, тут же возвращаясь к насущному. – И что, командующий вот так без утайки взял да и выложил все свои проблемы?
Особо и не ожидая ответа – пустое… Делая для себя выводы.
– По всем признакам адмирал преодолел кризис недоверия. Или просто… время?.. Наверное, так и есть – доверие порой требует не лишней убедительности доказательств, а времени. Левченко нужно было попросту «переварить эту пищу», свыкнуться. А?
– Возможно, – неопределённо согласился капитан 2-го ранга, – если так, то тут есть и оборотная сторона.
– В каком смысле?
– Оптимизма там у них прибавилось, что ли, уверовав? Один из штабистов, поинтересовавшись расходом наших «высокоточных зенитных средств», закинул удочку о том, что, дескать, расчищая небо от самолётов-разведчиков ЗУРами на дальних подступах, можно попытаться проскочить незамеченными. Ну, тут… – командир БЧ развёл руками, не считая нужным продолжать – и без того ясно, что проскочить незамеченными, когда плотность поисковых сил противника наверняка доведена до максимума, это что-то из разряда благих пожеланий. – Короче, на «Союзе» мы пробыли недолго.
По результатам сравнительно непродолжительного совещания у командующего геликоптер с пассажирами покинул линкор, прострекотав в хвост кильватера, где уже был принят на палубу «Чапаева».
Упомянутый на оперативной планёрке ликбез для пилотов включал ещё один пункт – ознакомить лётчиков с техникой спасения из воды вертолётом в режиме зависания. В штабе Левченко это инициативное предложение встретили вполне положительно, так как предназначенные для подобных аварийных целей гидросамолёты в условиях всё ещё сильного волнения помочь могли вряд ли.
На борту авианосца дело решалось практически: собравшиеся гурьбой вокруг винтокрылой машины лётчики, экипаж Ка-25ПС наглядной демонстрацией втолковывал премудрости пользования поясом с карабинами и универсальным креслом, что спускалось электролебёдкой на тросе. Даже учли пиропатроны с маркерными дымовыми шашками – привезли, сколько смогли.
27
Реальный случай, но произошедший в прибрежных водах нигерийского Лагоса, куда ПКР «Москва» заходил в 1982 году. Правда, негр был явно случайный и, по словам моряков-очевидцев, «не свежий, уже распухший – жуть…»