— Где ж ему паспорт-то найти… — злорадно хмыкнула Женька. — Все наши документы хранятся в правом верхнем ящике комода. Причем лежат они там с момента покупки новой мебели. Улавливаешь?
— Что? Какая такая новая мебель? — удивилась я, поскольку всю обстановку в квартире Женька: сменила довольно давно и ничего нового, насколько мне известно, не покупала.
— Вот и я о том же, — подтвердила она мою мысль. — Наши документы лежат в комоде последние четыре года. Но если рассматривать дом как ночлежку, а жену как няньку, то вовсе не обязательно забивать свою голову такими глупостями. Паспорт — это еще ничего. Вот посмотрю, как он ребенка соберет в дорогу.
— А ты бы взяла и помогла, — не удержалась я.
— Фигушки! Пусть хлебнет самостоятельности. Назвался груздем — полезай в кузовок.
Она еще немножко похихикала на тему бытовой бестолковости своего мужа, после чего мы простились, а я перезвонила Гришане и сообщила ему, где искать паспорт. По ходу дела выяснилось, что он планирует вылететь в Вологду в пятницу и вернуться в понедельник. Хорошо бы примирить их с Женькой сразу по его возвращении.
Не откладывая дела в долгий ящик, я набрала московский номер своих родных. Трубку сняла жена брата. Не вдаваясь в детали, я попросила ее любой ценой добыть к условленному сроку белую махровую сирень. Светку моя просьба несколько удивила, но, будучи человеком воспитанным, лишних вопросов она задавать не стала. Еще невестка пообещала о моей просьбе никому не рассказывать. Меньше всего мне хотелось бы нарваться на ехидные насмешки брата.
На работу я решила больше не ездить и провела остаток дня, вплоть до Женькиного полуночного возвращения, на диване перед телевизором.
Федор Митрофанович Вейнберг прислушался к легкому постукиванию двигателя и недовольно поцокал языком. Не хватало еще, чтобы эта чертова таратайка заглохла прямо посреди дороги. «Не везет тебе, Федор Митрофанович! В последнее время тебе решительно не везет».
Он мельком взглянул на свое отражение в зеркальце заднего вида. Собственное отражение заставило его поморщиться. «Да, Федька, докатился ты, мать честная! Смотреть на такую рожу тошно». Притормозив на перекрестке, еще раз глянул в зеркало, после чего Федор Митрофанович принялся мысленно проводить сам с собой воспитательную беседу:
«Скажи-ка, Феденька, почему это ты — взрослый, умный, состоявшийся мужик — едешь небритый и подпухший в чужой покоцанной «семерке», на которую у тебя даже доверенности нет? И почему у тебя, мил-человек, порваны джинсы, а руки перепачканы машинным маслом? Тебе уже стукнуло тридцать пять, и с мальчишеством давно пора завязывать. Не дай бог, встретишь в таком виде кого-нибудь из знакомых!»
Федор Митрофанович нахмурился, а небритый Федька стал нескладно оправдываться:
«А что было делать, если этот пьяный раззява на КамАЗе выдавил мой «Эксплорер» с дороги? Разве я виноват? Хорошо еще, что удалось найти в ближайшем селе тракториста и с его помощью вытянуть из кювета застрявший джип. Жаль только, двигатель у него все равно отказался заводиться.
Повезло хоть, что тракторист — рубаха-парень, отдал свою «семерку» во временное пользование, а то бы вообще пришлось тарахтеть до города на общественном транспорте. Так что, можно сказать, отделался мелким испугом».
Но Федор Митрофанович продолжал кипятиться:
«Это ты потому не увернулся от пьяного водилы КамАЗа, что в минувшие сутки вместе с директором нефтеперегонного завода Задольска парился в сауне. Водку вы пивом запивали и девок по лавкам тискали. Кабы еще какой заразы не подцепил!.. И нечего было водителя увольнять, ты теперь без него как без рук. Он аварии бы наверняка избежал, и сейчас ты был бы уже на работе».
Федьку перекосило от возмущения.
«Да куда ж было этого мудака оставлять?! Сам же застукал его на своей собственной секретутке в своем собственном «мерсе». Совсем уроды страх потеряли! Как же было не вытолкать взашей обоих?»
«Гнать надо было только девку, — занудствовал Федор Митрофанович. — Такие ноги идут оптом за весьма умеренную плату. А секретарша с нее, собственно, всегда была никакая. По сравнению с ее кофе даже стрихнин покажется божественным нектаром. А вот водитель был профи. И не зануда. Всегда умел загнуть что-нибудь эдакое… Но и место свое знал. Жалко парня».
«Вот-вот, поди пожалей голубочка, — набычился в ответ Федька, — при его молодой похотливой морде быть тебе, дорогой друг, по жизни северным оленем. Сколько угодно меняй секретуток, а рогами все равно будешь за люстру цепляться».