За пределами Берлина, где заседал «юнкерский парламент», международные и национальные силы тем временем начали обуздывать и сокрушать германские революции 1848–1849 годов. Через день после послания Бисмарка Герману Вагенеру, 26 августа 1848 года, прусское правительство, чья армия вела донкихотскую борьбу за освобождение герцогств Шлезвиг и Гольштейн, согласилось, уступая нажиму со стороны Британии и России, подписать с Данией перемирие без согласования с Германским национальным собранием, членом которого Пруссия теоретически являлась. Предательство национальных союзных интересов вскрыло очевидный факт: несостоятельность Франкфурта как столицы новой Германии. 16 сентября, в день ратификации перемирия Национальным собранием во Франкфурте, в городе поднялся мятеж, и толпа учинила расправу над двумя депутатами – Ауэрсвальдом и Лихновским. Порядок удалось восстановить лишь вводом в город прусской армии83.
Потеря престижа общегерманской ассамблеей отразилась и на Прусском национальном собрании. 11 сентября 1848 года ушло в отставку либеральное министерство Ауэрсвальда – Ганземана. Король заколебался. Может быть, ему вообще избавиться от либералов? Бисмарк помчался в Берлин. Монарх принял его и вроде даже собирался дать ему должность. Фридрих Вильгельм все-таки остановил свой выбор на шестидесятидевятилетнем генерале Адольфе фон Пфюле, до 18 марта 1848 года исполнявшем обязанности военного губернатора Берлина, назначив его министром-президентом Пруссии. Пфюль был другом детства поэта и прозаика Генриха фон Клейста, регулярно посещал еврейский салон Рахили Варнаген фон Энзе и пользовался репутацией человека со странностями. Хотя немолодой генерал и был истинным бранденбургским пруссаком-юнкером, он увлекался либерализмом. Пфюль пытался честно придерживаться мартовских договоренностей 1848 года, но, не сумев заручиться поддержкой короля в разрешении конфликта между короной и парламентом, занервничал и, понукаемый братьями Герлах, озлобился84. 23 сентября 1848 года Бисмарк писал Иоганне:
«Правительство либо распишется в своем бессилии, как и его предшественники, и уйдет, чего бы я не хотел, либо будет исполнять свои обязанности, и тогда, и в этом я ни на минуту не сомневаюсь, вечером в понедельник или во вторник прольется кровь. Я не думал, что демократы осмелятся принять бой, но все их поведение указывает на то, что они готовы к этому. Вновь появились поляки, франкфуртцы, бездельники, флибустьеры и прочий сброд. Они рассчитывают на то, что войска отступят, возможно, под воздействием речей горстки недовольных болтунов. Думаю, что они ошибаются. Я не вижу никаких причин для того, чтобы здесь оставаться и уповать на защиту Господа, на что я не имею права претендовать. Завтра я уберусь в более безопасное место»85.
Тем не менее Бисмарк остался в Берлине, хотя трудно сказать, ради чего и в каком качестве. Он разъезжал, встречался с разными людьми и, видимо, старался быть на виду для того, чтобы о нем не забыли. Похоже, Бисмарк серьезно ожидал, что ему дадут высокий пост, и, как оказалось, его ожидания не были напрасными. В Берлине камарилье наконец удалось привлечь короля на свою сторону.
В начале сентября 1848 года Леопольд фон Герлах предложил создать «военное ведомство во главе с генералом»: оно-де и покончит с революцией в Пруссии. 29 сентября 1848 года Людвиг говорил Леопольду: такое ведомство должно состоять из генерала графа Бранденбурга, члена королевской семьи, Отто фон Бисмарка, Ганса Гуго фон Клейста-Ретцова и принца Прусского в роли «генералиссимуса»86. В итоге к 6 октября 1848 года камарилья добилась назначения Бранденбурга министром-президентом Пруссии. Граф Фридрих Вильгельм фон Бранденбург (1792–1850) был одним из трех генералов, отвоевавших Берлин у революции. Он рос в доме министра королевского двора фон Массова и, очевидно, знал короля Фридриха Вильгельма IV с детства. У него было много добродетелей, но он не обладал ни малейшим политическим опытом, когда 2 ноября 1848 года Фридрих Вильгельм IV назначал его на место фон Пфюля87. Бисмарк вспоминал:
«Граф Бранденбург, равнодушный к такого рода соображениям, изъявил готовность взять на себя руководство советом, трудности возникли с подбором для него подходящих и приемлемых коллег. В списке, представленном королю, упоминалось и мое имя. Как генерал Герлах говорил мне, король написал на полях: «Использовать только тогда, когда безраздельно будет править штык». Граф Бранденбург сам говорил мне в Потсдаме: «Я взялся за это дело, но почти не читал газет. Я не знаком с политикой и могу лишь блуждать в потемках. Мне нужен поводырь, человек, которому бы я доверял и который указывал бы мне, что делать. Я берусь за это дело, как несмышленый ребенок, и, кроме Отто Мантейфеля (тогда министр внутренних дел), не знаю никого, кто располагал бы опытом и моим доверием»88.