– Сейчас он к ней подходит. Щуплый такой, в очках.
– Что! Этот сморчок? Да он похож на второго вице-президента какой-то компании.
– Душенька, – сказал щуплый человек. – Не эту клюшку, мой ангел.
– Ну что ты, кроличек!
– Нет и нет. Возьми с железом.
– Непременно, мой дорогой?
– Да, радость моя, непременно.
– Хорошо. Тебе виднее.
Когда наш мудрец вел гостя обратно в комнаты, тот все еще удивлялся.
– Да, – проговорил он, – если бы сам не услышал, не поверил бы. Скажи мне кто-нибудь, что такая женщина нежно воркует со сморчком, а тот ее поучает, я бы засмеялся. Казалось бы, в этом случае властвует жена…
– Согласен, – сказал мудрец. – Именно так и кажется. Но, смею заверить, правит Плинлемон, вроде бы мягко, и очень жестко.
– Кто он, укротитель львов?
– Нет. Он занимается оценкой убытков. Страхование, морское право…
– Несомненно, прекрасный работник.
– Да, просто ас. Кроме того, он предан гольфу и гандикап у него – четыре. История его любви занятна. Она иллюстрирует истину, в которую я твердо верю, – благоговейных игроков охраняет Провидение. В событиях, приведших к свадьбе Эрнеста и Клариссы, видна его заботливая рука.
Года два назад (сказал старейшина) мисс Фитч приехала на лето к тете, которая живет в наших местах. Сами понимаете, на холостяков это произвело большое впечатление. Они остолбенели. Те, кто годами играл в мешковатых штанах с грязными пятнами, кинулись к портным и заказали гольфы. Они почистили ботинки, повязали галстук, подкрутили усы.
Сильнее всех влюбился Эрнест Фарадей Плинлемон. Когда они встретились впервые, он за полчаса три раза побрился, переменил три воротничка, отдал старьевщику все шляпы и купил португальские сонеты. Позже в тот же день я встретил его в аптеке. Приобретал он бриллиантин и спрашивал продавца, не знает ли он средства против веснушек.
Однако ни он, ни кто другой успеха не имели. Наконец Э.Ф.П. пришел ко мне за советом.
– Я умру от любви, – сказал он. – Не сплю, не ем, хуже работаю. Начну считать, а ее лицо появляется передо мной. Как растопить это гордое холодное сердце? Какой-нибудь способ есть, но какой?
Одно из утешений старости в том, что она помогает стоять в стороне от кипящего котла страсти и мирно, спокойно смотреть на его содержимое. Как старейшина здешних мест, я часто видел больше, чем пылкие и молодые участники событий. Мне было ясно, почему Клариссе неугодны ухаживания местных джентльменов, и я попытался объяснить это Эрнесту Плинлемону.
– Вы, молодые люди, не понимаете, – сказал я, – что Кларисса Фитч, по сути своей, склонна к романтике. Она пересекла Африку пешком, хотя быстрее и дешевле ехать поездом. Романтичной особе нужен романтичный друг. Вы, как и все прочие, пресмыкаетесь перед ней. Естественно, она сравнивает вас с ‘Мгупи Мгвумпи, и не в вашу пользу.
Он вылупился на меня и приоткрыл рот, отчего стал удивительно похож на рыбу, которую я как-то выудил в Брайтоне.
– С кем, с кем?
– С ‘Мгупи Мгвумпи. Если не ошибаюсь, он был вождем племени ‘Мгопи и произвел на вашу Клариссу большое впечатление. Не будь он черен, как туз пик, и не имей двадцати семи жен, а также сотни наложниц, что-то могло и выйти. Во всяком случае, недавно она мне сказала, что ищет человека, наделенного духовной мощью вождя, но посветлее и без жен.
– Да-а… – выговорил несчастный.
– Могу дать и другие сведения, – продолжал я. – Вчера она восхищалась героем какого-то романа, который носил сапоги и пинал ими возлюбленную.
Эрнест побледнел.
– Вы действительно думаете, что ей нужен такой… субъект?
– Да.
– А вам не кажется, что молодой человек с хорошим голосом, мягкий и преданный всем серд…
– Нет.
– Пинает сапогами! Во-первых, я не ношу сапог.
– Сэр Джаспер Медальон-Картерет при случае таскал свою подругу за волосы.
– Таскал?
– Да. Таскал.
– И мисс Фитч это нравится?
– Очень.
– Та-ак. Ясно. Понятно. Что же, спокойной ночи.
Эрнест ушел, опустив голову. Я с жалостью смотрел ему вслед. Надежды для него не было, и я понимал, как пусты разговоры о целительном времени. Он не принадлежал к сообществу, именуемому мотыльками, не перелетал с цветка на цветок. Специалист по морскому праву подобен зафрахтованному кораблю или идеальному бухгалтеру. Когда он любит, он отдает сердце навсегда.
Не надеялся я и тронуть Клариссу, однако думал, что должен сделать все возможное. Преклонные годы дали мне право на дружбу с девушками, а уж повернуть беседу к их личным делам – легче легкого. То, что у молодого покажется наглостью, оборачивается в старости участием.