Дед всегда писал свои тексты набело. Входил в поток и писал. Вот и я решила так же. Попробую.
Когда у деда умерла жена Наталья Герасимова, он словно осиротел и перешел жить к нам, на Невский, 10. Я как раз училась в аспирантуре, и он меня подначивал, что я пишу, как он, не в смысле качества, конечно, а именно способа: хожу маюсь неделю, ворчу, раздражаюсь, нервничаю, а потом за ночь все пишу и отправляю. Вот так мы частенько с ним маялись в три часа ночи на кухне, каждый со своей кружкой кофе. Размышляли, обсуждали, ворчали. Потом разбредались по компьютерам…
На сороковинах по деду меня спросили: «Каково быть внучкой Битова?». Я не могу ответить. Это странный вопрос. Другого живого деда у меня не было, чтобы сравнивать опыт. Это часть меня, и мне было всегда все равно, кто он для всего мира. Я всегда шла своей дорогой, все делала сама и очень благодарна, что никто в семье не «давил авторитетом». Дедушка наблюдал со стороны и никогда не осуждал.
Помню, он потом всем рассказывал, что теперь знает, что такое «позитивный стресс». Это когда я позвонила ему в Москву и сказала: «Деда, я поступила!» – «Куда поступила?» – «В Университет на клиническую психологию!» Он заплакал… Видимо, не ожидал.
Потом у нас было много бесед про биологию, физиологию, психологию. Нам было безумно интересно, особенно когда он понимал, что многое описал интуитивно в своих произведениях. Хохотал над моим разбором «Гадкого утенка» по психоанализу Адлера. Потом я увлеклась психосоматикой, и выяснилось, что дед в Москве периодически парится в бане с Тополянским, автором руководства по психосоматике для врачей. Так он мне через деда даже книгу свою подарил…
А вот в детстве мы виделись мало, дедушка часто работал за границей, приезжал редко, как Дед Мороз с игрушками. В 1990-е это казалось каким-то волшебством. Ведь здесь ничего не было, все было серое и страшное. Мишка до сих пор со мной, с моего годика…
В школе был забавный случай. Я сильно болела и попросила бабушку, тоже писательницу (И. Г. Петкевич), помочь мне написать два сочинения. В итоге мне поставили за одно трояк, а за второе вообще двойку, так как изложенные мысли не сходились с мнением учительницы. Бабушка от возмущения позвонила деду, а он: «Ха, чего ты переживаешь, я тут Егору сочинение написал по Пушкину, так нам вообще кол влепили!» После этого мы писали свои сочинения сами.
С Егором, то есть моим дядей, который младше меня на два года, мы росли вместе, жили через дорогу. Это была наша маленькая деревенька, о которой мечтал дедушка. На Невском первая жена, на Восстания последняя. Об этом можно прочитать в его «Странноприимном дворе», написанном в память о моей бабушке. Прочитайте обязательно, там много о нашей жизни… С нашей покосившейся квартиркой на Невском много связано не только у дедушки с бабушкой. Задолго до моего рождения кто тут только не попивал чай или чего покрепче. Поэтому, несмотря на обветшалость дома, мы привязаны к этому месту.
У деда было такое качество: он одинаково легко общался абсолютно со всеми, будь то бельгийская королева, на приеме у которой он говорил, что теперь ему будет о чем рассказать внучке, или друг моего детства, с которым он на кухне попивал свой любимый кофе или рюмку с лимоном. Так же одинаково легко он мог послать на три волшебные буквы любого, кто был не прав. Быстро и без предупреждения. Терпением он не отличался. Поэтому и был правозащитником, борцом во всех отношениях.
Он умел раскрывать людей, находил интересное в каждом, – про «великих» я молчу. Не терпел лицемерия и несправедливости. Что зачастую приводило его в отделение милиции, по молодости особенно. Бабуля любила рассказывать о его приключениях.
Вообще, очень многие мои знакомые только после его смерти залезли в интернет, в книжный магазин и поразились, с кем это они непринужденно беседовали на кухне. Были, мягко говоря, в шоке.
В быту он был непритязателен, но обязательно должен был быть его набор продуктов и вещей. Когда дед звонил, что едет из Москвы, то надо было мчаться в магазин и покупать жирный (3,2 %) кефир, овсяное печенье, кофе, табак, плавленый сыр «Виола», бумажные платочки. За обедом обязательно должна стоять рюмочка водки с лимоном или с перепелиным яйцом. До сих пор в магазине по инерции ищу его любимое печенье и кофе…
Не получилось у меня написать текст за раз… Дети, недосып…
Я снова пишу в Токсово, вспоминаю бабушку Ингу, здесь ее родительский дом, который мало изменился за последние лет пятьдесят. Здесь все мои всегда обитали. «Жизнь в ветреную погоду, или Дачная местность» – это здесь… Дом находится на пересечении улицы Глухой и Веселого переулка, что очень забавляло деда.