— Так какая же у вас страсть, Джесс?
Она сглотнула и отчаянно пыталась придумать, что сказать.
— Я… я вырезаю по дереву и делаю фигурки. Мне нравится дерево, оно мягкое и кажется живым, когда придаешь ему форму.
Джесс почувствовала облегчение, когда телефон Драго зазвонил. Пока он разговаривал, она стала смотреть в окно на уличные огни. Через несколько минут показалось современное внушительное здание госпиталя Венеция-Местре. Когда они приблизились, Джесс заметила около дюжины репортеров, толпящихся у входа, а когда лимузин подъехал к центральному входу, вспышки камер осветили салон, и лицо Драго стало суровым.
— Пресса всегда вас так преследует? — спросила Джесс.
— Папарацци охотятся за подробностями моей личной жизни, — сказал он сухо. — Но я не позволю им беспокоить моих тетю и мать. Я сделаю сообщение о случившемся с Анджело утром и попрошу оставить нашу семью в покое, пока его состояние остается критическим.
Когда водитель открыл дверь, Драго вышел первым и подал ей руку. Звук громких неразборчивых голосов оглушил ее, и она инстинктивно опустила голову, чтобы закрыться от камер. Толпа репортеров подалась вперед, она споткнулась и упала бы, если бы Драго не обвил рукой ее талию. Он почти протащил ее к главному входу, который охраняли несколько человек, и не давал репортерам войти.
— Вы в порядке? — спросил он, взглянув на ее напряженное лицо.
— Да, в порядке.
Сестра встретила их на пороге палаты, и, пока Драго говорил с ней, Джесс пыталась побороть надвигающуюся панику. Всю свою жизнь она старалась отгородиться от негативных воспоминаний — а их было немало в ее детстве — до и после того, как ее взяли под опеку, но больница вызывала самые мучительные воспоминания, которые она так и не сумела похоронить. Она не хотела думать о Даниэле. И она не осмеливалась думать о Кэти. Копаться в этом было слишком болезненно.
— Может, нам не стоит беспокоить Анджело сейчас? — сказала она дрожащим голосом. — Уже почти полночь. Сестра просила нас прийти в приемные часы?
— Конечно нет. Мы можем приходить, когда захотим. До сегодняшнего утра я не покидал палату Анджело с того момента, как его сюда привезли.
Драго посмотрел на нее и нахмурился:
— Почему вы так бледны, репортеры расстроили вас?
Джесс боролась с тошнотой.
— Я не люблю больницы, — пробормотала она.
— Никто не любит.
Последние дни, которые он провел в госпитале, пробудили в нем болезненные воспоминания. Он был благодарен за то, что Виттория нашла свое счастье с человеком, за которого в конце концов вышла замуж, и теперь у нее есть ребенок.
— Уверен, что моя тетя тоже здесь, бодрствует возле постели сына.
Он поколебался и намеренно понизил голос, чтобы только Джесс могла его слышать:
— Мать Анджело, разумеется, очень расстроена. Вы должны простить ее, если она будет немного… резкой.
Джесс не поняла, что он имел в виду, но времени на вопросы не осталось, так как Драго провел ее в палату. Анджело казался смертельно бледным.
Внезапно слезы брызнули у Джесс из глаз. Она редко плакала; по ее опыту, лить слезы было бессмысленно. Но неожиданно она потеряла контроль над своими эмоциями.
Движение в другой стороне палаты заставило Джесс обернуться, и она увидела женщину, которая, как она догадалась по ее напряженному лицу и красным глазам, была матерью Анджело.
Джесс пробормотала:
— Мне жаль, что так вышло с Анджело.
Женщина посмотрела на нее и быстро заговорила с Драго по-итальянски. Джесс не могла понять ни слова, но чувствовала, что ее присутствию здесь не рады.
— Тетя Доротея, Джесс приехала поговорить с Анджело, есть надежда, что он откликнется на ее голос. — Он неотрывно смотрел на тетю. — Уверен, что вы оцените то, что Джесс спешно покинула Англию, чтобы навестить его.
— Вы любовница моего сына?
— Нет. — Джесс нахмурилась. — Я могу прийти в другое время, если так будет удобнее.
Он покачал головой:
— Я привез вас сюда поговорить с Анджело.
Он посмотрел на тетю:
— Я хочу, чтобы вы провели дома несколько часов. Фико ждет, чтобы отвезти вас. Вам нужно отдохнуть и поесть.
Несмотря на явное нежелание покидать сына, тетя Доротея повиновалась, как будто она привыкла к тому, что всем заправляет племянник.
— Ты позвонишь, если будут изменения?
Голос Драго смягчился:
— Конечно.
Он проводил тетю из палаты, оставив Джесс наедине с Анджело. Она присела на кровать и смотрела на него точно так же, как смотрела на Даниэля, когда один из воспитателей приюта привез ее навестить его. Анджело выглядел таким юным и беззащитным. Было невыносимо думать, что он может умереть.