Скоро и роль Карла Мартелла была сыграна, как мы знаем, в 739 г.; и упоминавшиеся выше хроники и анналы, а также Павел Диакон рассказывают нам о последнем походе майордома. На это раз его гнев снова навлек на себя Прованс. Герцог Маурон, этот уже знакомый нам арльский патриций, после тщательной подготовки снова встал во главе значительной партии. Он не сложил оружие и снова привел в Септиманию сарацин. Усиленные новыми войсками, прибывшими из Испании, они начали свои вылазки на противоположный берег Роны.
Карл послал в Прованс новую армию под командованием Хильдебранда, за которым шел по пятам. Авиньон, захваченный Мауроном, был снова отвоеван. Сам патриций, разбитый и обращенный в бегство, укрылся «среди неприступных скал, защищенных морем и горами». Мятежники, прижатые к морю, были с легкостью истреблены. Снова появившись в Марселе, Карл еще раз привел в порядок управление Провансом. Согласно хронике Вердена, в ходе именно этой кампании Карл получил помощь от Лиутпранда, короля лангобардов. Льюис подтверждает: «Только помощь лангобардов с моря не дала майордому потерять Прованс».[185]
Отныне эта страна, как и Бургундия, в полной мере признала власть Карла Мартелла. Помятые сарацины оставили Арль и ушли за Рону. С тех пор они больше не тревожили этих провинций, которым докучали в течение стольких лет.
И псевдо-Фредегар подводит итог этой кампании следующими словами:
«Приобретя всю эту империю, вышеназванный государь Карл вернулся победителем, никто не начинал войны с ним. Вернувшись в страну франков, он заболел в своей вилле Вербери за рекой Исрой».
Глава X
Завещание
В королевстве франков, воссозданном и защищенном от внешних угроз, как будто воцарилось полное затишье. Угнетенная Германия смирилась со своим ярмом. Бавария, Швабия, а также Фрисландия и Саксония покорились и платили дань. Волна спокойствия словно разлилась по великим провинциям «Regnum Francorum» (королевства франков), Австразии, Нейстрии и Бургундии, а обескровленная Аквитания, управляемая Гунальдом, хранила верность. Карл пребывал в покое; возможно, ему недоставало поводов для триумфа, или, что еще более определенно, он пришел в состояние морального упадка, внушенного физическим изнурением.
В 740 г., как пишут хроники, «Карл в мире правил своими государствами и не водил свою армию ни в одну из сторон света». В 741 г. мы уже не наблюдаем той военной суеты, которая кипела в прошедшую эпоху. Воля бойца ослабела; Карл дошел до того, что отказал Григорию III, умолявшего его о помощи против лангобардов.
Но какими знаками почтения и покорности папа сопроводил эту просьбу! Одного за другим он направил к принцепсу франков два посольства, которые, согласно хронике Муассака и Мецским анналам, передали Карлу ключи от гробницы св. Петра и часть его вериг. Это символическое подношение сопровождали богатые подарки. Если бы Карл взял на себя защиту Святого престола от лангобардских армий, то никогда вознаграждение, полученное им за свои военные усилия, не было бы более щедрым и внушительным. Фактически в награду папа обещал Карлу возвести его на место отныне бессильной императорской власти и предложил ему титул римского патриция. И, по-видимому, посланники принесли с собой еще и указ римского сената со сходными предложениями. Во имя народа Рима сенаторы принимали верховную власть Карла над этим городом.
Эта миссия, присланная главой христианского мира, безусловно, представляла собой зрелище, достаточно непривычное для франков. Карл принял посольство с пышностью, прекрасно осознавая почет, оказанный его власти Церковью и римским народом.
Какие причины побудили Карла отказать понтифику в содействии? Его дружеские чувства к Лиутпранду, лангобардскому королю, чьи достоинства он, как утверждают, ценил? Недовольство титулами «патриция» и «консула», которыми его почтили, хотя его власть была поистине королевской, и он бы предпочел именоваться «императором» или «августом»? Нежелание защищать мирские богатства Церкви, которые ему самому случалось присваивать? Вероятнее всего, ослабление его сил, перед которым честолюбие оказалось бессильным.
Таким образом, майордом не оказал никакой помощи Святому престолу, соблюдая строгий нейтралитет между папой и Лиутпрандом. Он ограничился отправкой в Рим посольства во главе с Гримоном, аббатом монастыря Корби, и Сигебертом, монахом из Сен-Дени. Эти два инока доставили понтифику письма, которые не дошли до наших дней. Без сомнения, Карл постарался склонить противников к заключению мира и предложил свое посредничество.