Между 1-м Белорусским и 1-м Украинским фронтами предусматривалось постоянное оперативное и тактическое взаимодействие, которое координировалось и корректировалось Ставкой.
Как уже было сказано, главный удар войска 1-го Белорусского фронта наносили с кюстринского плацдарма. Армии правого крыла фронта (61-я, 1-я армия Войска Польского, 47-я армия, 9-й танковый и 7-й гвардейский кавалерийский корпуса) имели задачу наступать в обход Берлина с севера. С выходом в район Берлина большая часть этих сил должна была быстро выйти на Эльбу.
В ходе операции Ставка уточнила взаимодействие группы войск правого крыла 1-го Белорусского фронта с 4-й танковой армией 1-го Украинского фронта, выходившей в район Потсдам – Ратенов – Бранденбург, с тем чтобы замкнуть оперативное окружение всей берлинской группировки противника.
Чтобы не допустить отхода в Берлин 9-й армии противника после прорыва 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов на Одере и Нейсе, при планировании операции нами было решено нанести вспомогательный удар силами 69-й и 33-й армий из района Франкфурт-на-Одере (южнее железной дороги Франкфурт-Берлин) в общем направлении на Бонсдорф.
Ставка приказала командующему 1-м Украинским фронтом нанести удар частью сил правого крыла фронта из района Котбус на Вендиш-Буххольц, с тем чтобы отсечь от Берлина войска 9-й армии и совместно с войсками левого крыла 1-го Белорусского фронта разгромить их.
Ударами 69, 33, 3-й армий 1-го Белорусского фронта и 3-й гвардейской, 13-й, частью сил 3-й гвардейской танковой и 28-й армий 1-го Украинского фронта вся двухсоттысячная юго-восточная группировка немецких войск 9-й армии генерала Буссе была отсечена от Берлина и вскоре разгромлена.
Следует подчеркнуть значительную роль 1-й гвардейской танковой армии 1-го Белорусского фронта, которая, выйдя на юго-восточную окраину Берлина, отрезала пути отхода 9-й армии в Берлин. Это облегчило дальнейшую борьбу в самом городе.
Теперь я хотел бы в какой-то степени последовательно напомнить, как проходила историческая Берлинская операция.
За два дня до начала нашего наступления была проведена разведка по всему фронту. 32 разведывательных отряда силой до усиленного стрелкового батальона в течение двух суток 14 и 15 апреля боем уточняли огневую систему обороны противника, его группировки, определяли сильные и наиболее уязвимые места оборонительной полосы.
Эта силовая разведка имела и другую цель. Нам было выгодно заставить немцев подтянуть на передний край побольше живой силы и техники, чтобы при артподготовке наступления 16 апреля накрыть их огнем всей артиллерии и минометов фронта. Разведка 14 и 15 апреля сопровождалась мощным артиллерийским огнем.
Противник принял эту разведку за начало нашего наступления. Достаточно сказать, что в результате действий наших разведывательных отрядов некоторые немецкие части были выбиты из первых позиций, а в отражении наступления разведывательных частей участвовала почти вся немецкая артиллерия.
Произошло то, к чему мы стремились. Противник стал поспешно подтягивать на вторую позицию свои резервы. Однако наши войска прекратили продвижение вперед и закрепились на достигнутых рубежах. Это озадачило командование противника. Как потом выяснилось, кое-кто из немецких командующих посчитал наше наступление неудавшимся.
За годы войны враг привык к тому, что артиллерийскую подготовку перед прорывом мы начинали обычно с утра, так как атака пехоты и танков лимитируется дневным светом. Поэтому он не ожидал ночной атаки. Этим мы и решили воспользоваться, осветив объекты атаки зенитными прожекторами.
Глубокой ночью, за несколько часов до начала артиллерийской и авиационной подготовки, я отправился на наблюдательный пункт командующего 8-й гвардейской армией генерала В.И. Чуйкова.
По дороге мне удалось встретиться со многими командирами общевойсковых и танковых соединений и командующим 1-й гвардейской танковой армией генералом М.Е. Катуковым и его начальником штаба генералом М.А. Шалиным. Все они бодрствовали и еще раз проверяли детали боевой готовности вверенных им войск.
Меня обрадовала предусмотрительность генералов М.Е. Катукова и М.А. Шалина. Оказывается, они еще накануне утром послали своих командиров соединений, назначенных к действию в первом эшелоне танковой армии, на наблюдательные пункты командиров корпусов 8-й гвардейской армии, чтобы согласовать подробности взаимодействия и условия ввода в прорыв.
От командующего 1-й гвардейской танковой армией я позвонил в штаб 2-й гвардейской танковой армии С.И. Богданову. В штабе его не оказалось, он был у командарма В.И. Кузнецова. К телефону подошел начальник штаба 2-й гвардейской танковой армии генерал А.И. Радзиевский. На мой вопрос, где командиры соединений, назначенные для действий в передовых эшелонах, А.И. Радзиевский ответил: