Марксистские и вульгарно-материалистические установки этой — наиболее влиятельной в 1920-х гг. ― части советских биологов и генетиков не слишком мешали им при изучении биофизических, биохимических вопросов, физико-химических механизмов наследственности, где они добились определённых успехов. Иначе обстояли их дела в практически более важных задачах изучения взаимоотношений живых организмов и внешней среды, а также в попытках доведения своих разработок до прикладных результатов в сельском хозяйстве. По оценке Н. П. Дубинина, обещания тогдашних лидеров биологических наук СССР по выведению новых сортов растений на пятилетку 1932-37 гг. были ими "полностью провалены"[60]. О теоретических работах того же А. Серебровского в области животноводства директор Всесоюзного института животноводства Г. Ермаков отозвался следующим образом: "Академик А. С. Серебровский… написал книгу "Гибридизация животных как наука". Если бы зоотехник попробовал поискать в этой книге что-нибудь для себя полезное, то кроме таких вещей, как нужно спроектировать клюв у утки, и рассуждений о том, нужен ли вообще утке клюв, он там ничего не нашёл бы"[61].
Вместе с тем, с начала 1930-х годов в советской биологии, откликаясь на социальный заказ, требовавший ускорения развития промышленности и аграрного сектора экономики страны, начали появляться учёные иного типа. Они решали преимущественно реальные, практические задачи сельского хозяйства и разрабатывали связанные с ними теоретические вопросы биологии. Их мировоззренческие и методологические принципы формировались на основе не идеологизированных догм "прогрессивных" или даже "единственно верных" учений, а конкретной научно-практической работы.
В результате к середине 1930-х гг. в советской биологии образовались две отчётливо различные группы учёных.
Биологи первой группы придерживались системного и холистического (целостного) подхода; рассматривали живые организмы, их "аппарат" наследственности и среду обитания в неразрывном единст-ве[62]. В сельском хозяйстве они внедряли агротехнические приёмы повышения урожайности овощей, зерновых, технических культур, основанные на биологических законах развития живых организмов; применяли естественные методы выведения новых сортов культурных растений: классическую селекцию, географически отдалённое скрещивание, варьирование температурного режима и других условий жизни растений. Эта группа учёных получила название "агробиологов", "мичуринцев", "сторонников организмического мировоззрения" и т. д.
Вторая группа биологов и генетиков, унаследовав вульгарно-материалистические традиции "прогрессивной" части дореволюционной российской интеллигенции, приумноженные при правлении марксис-тов-большевиков, придерживалась в отношении явлений органического мира редукционистских и механистических взглядов. Они фактически не различали живые организмы и физические объекты; не видели разницы между влиянием на организм и его наследственность внешней среды вообще (включая химические, радиационные воздействия) и влиянием существенно более узкого класса факторов ― условий жизни. Соответственно, в своих экспериментах по созданию новых форм растений или животных они делали упор на воздействии, хотя и неестественных (не связанных с условиями жизни), но гораздо более удобных в обращении и дававших более быстрый и заметный генетический эффект химических и радиационных веществ.
Наибольшей популярностью в этом отношении у них пользовался колхицин, сильный яд, при воздействии которого на клетки растений образовывались новые, в частности, полиплоидные формы. Агробиологи считали полученные такими "неестественными" приёмами растения бесполезными или даже вредными "уродами". "Существующие методы искусственного получения мутаций ― это просто-напросто насильственные операции, ведущие к ненормальным изменениям в самых важных частях организма ― половых клетках. Такие мутации, на наш взгляд, ненормальные, дефектные изменения организма, получаемые в результате воздействия на него (не являющимися необходимыми для развития организма) физическими и химическими агентами. Проще говоря, уродство организма, только в большей или меньшей степени"[63]. "Клетки (под воздействием колхицина) перестают нормально делиться, получается нечто вроде раковой опухоли… Ничего практически ценного в этих работах пока не получено и, конечно, нет никакой надежды получить"[64]. Однако упрощённо-"формальная" точка зрения ― "неважно, какая мутация, главное, чтобы плодов было больше, урожай был выше"[65] ― считала такие растения равнозначными с полученными приёмами обычной селекции. Очевидно, и "колхицинная методика" и тогдашний "формальный" подход в этом вопросе являлись аналогами или предшественниками нынешних методов и "философии" сторонников ГМО. Стоит отметить, что формы растений, созданных методами полиплоидной селекции с использованием колхицина, так и не дали, в конечном счёте, несмотря на длительный срок экспериментирования с ними, ничего практически полезного. Хотя в ряде случаев у них "плодов было больше, урожай был выше", однако вскоре выявлялись те или иные недостатки, побочные эффекты, которые не позволяли запустить их в сельскохозяйственное производство. Например, семена полученной таким способом тетраплоидной гречихи, хотя и увеличенные в размерах, оказались непригодными для приготовления гречневой каши: при нагревании они превращались в неприглядную и безвкусную, практически несъедобную массу.
62
Следует отличать
64
Т. Д. Лысенко, цит. по Ю Жданов, "Во мгле противоречий" // "Вопросы философии" № 7, 1993 г, стр. 65–92.
65
цитата одного из выразителей точки зрения этой группы биологов, зав. отделом науки УПиА ЦК ВКП(б) Ю. Жданова; см. выше "Предисловие".