Комбриг, полковник Моти (Мордехай Гур) приказал трем командирам своих полков — Носику П., Узи А. и Иосефу И. привести полки в полную боевую готовность. Последние несколько суток он почти не спал и теперь, решив наверстать упущенное, отправился прикорнуть в одну из комнат. Но не тут-то было — мешал и тревожил гул близкого аэродрома. Верещали транзисторные приемники, сыпали, как ни в чем не бывало, песенками, рекламными объявлениями, мажорными скрипичными концертами и не относящимися к событиям новостями: «Высокопоставленная египетская делегация во главе с Захарией Мухи-ад-Дином направляется в Вашингтон для бесед с президентом Джонсоном и господином Раском». «Успех неонацистов в Нижней Саксонии». «Рост цен на горючее в стране».
Моти досконально знал, в чем будет заключаться задача его бригады, если война все-таки разразится, и был к этому готов и морально, и в тактическом отношении. Молодой, в сущности, человек, еще не достигший сорока, он имел за плечами почти 20-летний боевой опыт, был участником трех кампаний против египтян.
Думал ли он теперь об этих годах?
Если верить результатам психологического анализа, перед мысленным взором человека в предсмертные часы проходит вся его жизнь в мельчайших подробностях. Можно ли утверждать, что и солдат-ветеран в часы изнурительного ожидания перед боем мысленно оглядывается на свое прошлое? Так или иначе мы воспользуемся этим приемом, чтобы извлечь из памяти Моти несколько эпизодов из его командирской жизни.
С египтянами он впервые встретился в Зойну за Независимость. Тогда он воевал в Негеве и был в рядах сражавшихся за Беер-Шеву. Вторая встреча пала на ночь 31 августа 1955 года. Ему было поручено во главе прославленной 4-й роты Парашютного полка проникнуть в глубь территории врага и атаковать охранявшийся египетскими подразделениями укрепленный полицейский участок в Хан-Юнисе.
4-я рота залегла у заграждений участка, и Моти надеялся прорваться к воротам крепости одним ударом, прежде чем дежурный, ошеломленный внезапным огнем, сообразит затворить вход, нажав на кнопку. Но дело не обернулось так гладко. Рота была обнаружена, и подрыв заграждений пришлось вести под беглым огнем.
Вдруг Моти рванул вперед и, оставив позади изумленных солдат, устремился — грудью на огонь — к воротам участка. Все пространство было озарено светом полной луны, над головой в полумраке свистели пули. Моти знал, что в любой момент ворота могут затвориться, и хотел успеть прорваться до этого. Когда в конце концов он в одиночку миновал град свинца, ворота все-таки оказались на запоре. Оставалось отойти назад и залечь, выжидая, чем закончится вылазка подрывника, который подобрался к воротам и пристраивал к ним заряд.
Секунды тянулись, тянулись, а взрыва не было. Что-то там не сработало, пакеты с взрывчаткой мирно лежали на своем месте. Не сводя глаз с заряда, Моти думал, что делать дальше. Внезапно сверху вниз прочертило воздух… Граната!.. Она ударилась о землю и брызнула веером горящих осколков. У Моти помутилось в глазах, голова пошла кругом. Острые осколки вонзились в обе ноги раскаленными спицами.
Довершил начатое им командир одного из отделений, ныне его заместитель Мойше. Оба были отмечены приказом начальника генштаба Моше Даяном.
Месяцев пятнадцать спустя Моти встретился с египтянами в третий раз, теперь уже в ущелье Митле. Полк парашютистов, которым он командовал, проник вглубь горного прохода. Там головные бронемашины оказались под огнем, обрушившимся на них с обеих сторон ущелья. Их рации забили тревогу.
Полк успел уже понести чувствительные потери, когда в ответ на призыв о помощи в ущелье прорвался бронетранспортер командира полка и тоже угодил в огненный смерч. Моти снова и снова радировал: «Раненым требуется немедленная эвакуация. Вывезти своими силами нет возможности». Бой длился уже несколько часов. Положение парашютистов было отчаянным. Стоны людей тонули в вое моторов, в грохоте пулеметных очередей. Потери. все увеличивались, а одиночные попытки прийти на выручку только приводили к новым потерям.
Остатки полка удалось эвакуировать лишь с наступлением темноты. Спасатели нашли на поле боя обезображенные трупы в кабинах броневиков, раненых, истекавших кровью, четырех умирающих в изрешеченном, как сито, санитарном автомобиле и парашютистов — живых, уцелевших, но донельзя подавленных всем, что довелось пережить им за день в этом адском котле.