Пока они ждут, мы расстанемся со всеми частями, овладевшими южными и северными подступами к Иерусалиму, взяв его в клещи…
Итак, возвратимся к героям, с которых начали наш рассказ: к парашютистам. Мы расстались с ними в тот час, когда они вступили в столицу, придя сюда, чтобы выполнить главное; овладеть иорданским Иерусалимом.
Теперь они занимались последними приготовлениями к большому кровопролитному штурму. Все, о чем было рассказано до сих пор, не более чем увертюра к этому наступлению.
ПРИГОТОВЛЕНИЯ ПЕРВЫЕ
ТАМ, ЗА КОРДОНОМ
Понедельник, 26 ияра 1967 года. Вечер
В час, когда полки парашютистов вступили в Иерусалим, все выглядело так, словно город, находящийся на пороге великой битвы, сам не подозревал об этом. Десятки тысяч иерусалимцев, сжившихся в продолжение 19 лет с границей, приучились относиться к закордонному Иерусалиму, как к недосягаемой сказочной крепости, которую можно издали созерцать, но к которой никогда не будет дано приблизиться. В дни состояния готовности, во время поездки на позиции в Абу-Тор, генерал Наркис спросил одного из солдат, что тот чувствует, когда с расстояния в несколько десятков метров смотрит на распростертый перед ним иорданский Иерусалим.
«Иногда я мечтаю, что мы там будем, — проговорил солдат и, словно извиняясь, добавил: — А что? Я же только мечтаю. Нельзя и помечтать?»
Редко кто осмеливался мечтать вслух, как тот иерусалимский поэт, который, глядя с монастыря Нотр- Дам на Старый город, писал: «Я чувствовал себя, как на Нево[13]. (Дано увидеть святыню, — но не достичь ее)».
Теперь, когда великая мечта была на пороге осуществления, события начали развиваться с такой быстротой, а их повороты оказались столь крутыми и неожиданными, что только немногие иерусалимцы успели почувствовать, как серьезно дело, завязывающееся вокруг; дело, благодаря которому будет вписана новая страница в историю их города и всей страны. «Быть может, такова уж атмосфера всех звездных часов», — говорит один из командиров Иерусалимской бригады.
Мистики и историки скажут, что в этот день История Сама творила себя, не заботясь о том, чтобы люди отдавали себе отчет в происходящем.
Менее всех угадывали, что происходит, главные герои и жертвы события — парашютисты. Их командир, Мотй, прибыл в Иерусалим под вечер, после того как закончил переговоры с генералом Наркисом. Вначале обсуждалось осуществление прорыва силами бригады на гору Скопус через Полицейскую школу и Гив’ат- Хатахмошет с тем, чтобы соединиться с постом, несущим охрану израильского выступа, превратившегося в Ахиллесову пяту. Моти принял задание, но по собст-венной инициативе просил внести изменение, которому предстояло оказаться решающим: овладеть также районом музея Рокфеллера, для того, чтобы в подходящий момент и при наличии разрешения генштаба бригада смогла немедленно атаковать Старый город. Он также попросил генерала избавить его полки от выхода на открытую местность между иорданским Иерусалимом и горой Скопус, поскольку место это находится в пределах досягаемости иорданской артиллерии и пушек иорданских танков, которые смогут сорвать атаку.
Генерал согласился с предложениями Моти, и, как следствие этого, было решено захватить холм с гостиницей «Амбассадор» в квартале Шейх-Джарах, через который проходит шоссе на гору Скопус. Захват этого холма — подытожили они — позволит при необходимости предпринять немедленную атаку самой горы.
Во время возвращения из штаба командования в столицу Моти разработал и нанес на аэрофотоснимок детали наступления на лежащий вне стен Старого города иорданский Иерусалим. Он решил его осуществить по двум главным направлениям:
Первое: Полицейская школа — Гив’ат-Хатахмо- шет — «Амбассадор» (подробности ниже).
Второе направ.^^^^^: Вади Джоз — музей Рокфеллера, одно из самых слабых в военном отношении мест иорданского Иерусалима (подробности ниже).
Параллельная атака по двум направлениям должна была позволить бригаде осуществить немедленный выход к ее обеим целям: горе Скопус и музею Рокфеллера, а также иметь в запасе удобную дополнительную возможность (захват «Амбассадора» с юга через Вади Джоз) на случай, если атака по первому направлению захлебнется.
«Решительно, воздержись от пути через ворота Ман- дельбаум, — предупредил Моти начальника своего оперативного отдела, — потому что это самый укрепленный в городе участок. Нет никакой нужды расшибить себе о него лоб фронтальной атакой».
Моти планировал распределение заданий полкам во всех вариантах, в качестве подкрепления оставив 8-й полк, в связи с тем, что в этом полку, как уже упоминалось, служили ветераны, сражавшиеся вместе с ним в большинстве операций возмездия и в Синайскую кампанию. Он, ни минуты не сомневаясь, решил на первой стадии боя их попридержать, дабы сохранить «свежень-кими», когда придет час штурма Старого города. «Я считал, — говорит он, — что эти ветераны-парашютисты завоевали право стать покорителями города». Правда, такая перспектива пока оставалась чисто умозрительной, но Моти все-таки посвятил ей часть своих мыслей и разработок. Прорыв в Старый город он решил осуществить через Ворота Ирода, имея в виду относительно удобный подход через них. Кроме того, эти ворота вели в затылок иорданцам, стоявшим в Старом городе вдоль Западной стены: от Дамасских Ворот и до Ворот Сиона. И, наконец, третье соображение было продиктовано желанием не ввязываться в уличные бои там, где этого можно было избежать: против Ворот Ирода есть открытое место, которое ведет к Храмовой горе. Эта гора, несмотря на свое низинное местоположение в Старом городе, представлялась Моти конечной целью действий его бригады.
13
Гора Нево, с которой Господь показал Моисею перед его кончиной всю землю обетованную и на которой Моисей скончался, так и не ступив на эту землю.