* * *
В Душанбе его встретили и, обыскав, усадили в машину. Молчаливые "басмачи" оставили ему и бумажник, и сотовый телефон. Только забрали четки Фархада. Оружия же у него с собой никакого не было. На кой оно было бы нужно при таком раскладе?
Была уже полная темнота, именно та, что бывает осенью только в Средней Азии, когда не видно буквально ни зги. Ехали они довольно долго, около сорока минут, забирая все выше, в горы.
Наконец остановились возле большого дома, вход которого был освещен парой фонарей и обвит виноградной лозой.
Сашу провели в большую комнату. И он не сразу увидел, что в глубине ее, на низком диване сидит человек с короткой седой бородой, одетый в таджикский халат и с повязкой на голове. Саша сразу понял, что это - Гафур, отец Фары. Саша кивнул ему и начал рассказывать свою историю. В какой-то неуловимый момент такой комок засвербил у него в горле, что он вынужден был замолчать, едва сдерживая подступившие слезы.
- Почему он замолчал? - куда-то в пространство вопросил старый Гафур.
Один из встречавших "басмачей" кивнул Белому и плеснул в пиалу немного зеленого чая. Саша краем глаза увидел это, но не стал брать в руки пиалу и продолжил. Уверенно и, насколько это было возможно, спокойно:
- Имея то, что я имею, - говорил он, глядя прямо перед собой, - я легко бы мог укрыться в любой стране мира и жить там мирно и спокойно хоть до ста лет. И никто никогда не нашел бы меня. Но я прилетел...
Старый Гафур едва заметно кивнул.
- Я мог бы сделать еще хуже, - чуть громче сказал Белый. - Я мог послать к вам своих людей, и они устроили бы мои дела, пролив при этом много крови...
На руке второго "басмача" сверкнул выхваченный из ножен кинжал. Старик едва заметным движением глаз остановил его движение.
- Но я приехал сам и один... - продолжил Саша. И как бы в подтверждение его слов третий встречавший его таджик, тот, что сидел рядом с Гафуром, достал из кармана четки Фархада и протянул их старику.
- Это его четки... - объяснил всем очевидное Саша.
И, наконец, сказал самое важное, самое главное:
- Я прилетел потому, что Фара был мне как брат, и я любил его, как брата...
Взяв четки, старик опустил голову и несколько секунд сидел молча, борясь со слезами. Мужчины не должны плакать. То есть: никто не должен видеть, как мужчина плачет. Наконец он поднял глаза и посмотрел на Белого:
- Фархад говорил, что у тебя родился сын.
- Да, - едва слышно ответил Саша.
- Как ты его назвал? - почему-то всем было ясно, что именно ответы на такие вот простые вопросы сейчас больше всего интересуют старика.
- Иваном.
- Когда умер твой отец?
- Я его почти не помню, - отвернулся в сторону Саша.
- Я ему верю. Отпустите его к сыну, - распорядился старик.
И никто не мог его ослушаться.
* * *
Мерный и мирный гул самолетных двигателей навевал то ли сон, то ли дрему с яркими, будто запечатленными на цветной пленке видениями.
Вот молодой солдат Фархад набивает косяк и, повернув голову к подходящему Саше, улыбается и отдает ему папиросу. Так они познакомились...
Вот Саша и Фархад танцуют какой-то дикий танец посреди казармы, обняв друг друга за плечи. Это день, когда они узнали о дембеле...
А вот они, обняв друг друга за плечи, идут по части, и солнце уже почти скрывается за гребнем ближайшей вершины. И говорят. О вещах, которые не всегда можно выразить словами.
- Я не знаю, прощаемся вроде, получается? - сказал тогда Саша.
- Да перестань! - уверенно, как всегда, ответил Фархад. - Ты знаешь, один философ сказал: если души не умирают, значит, прощаться - это отрицать разлуку...
А вот они с автоматами уходят в караул по горной тропе. Саша почему-то отстает, не может нагнать друга, а тот постепенно скрывается в утреннем тумане. Не догнать его. Никак не догнать...
"Наш самолет, следующий рейсом Душанбе-Москва через двадцать минут произведет посадку в аэропорту "Домодедово"".
Над Сашей склонилась стюардесса:
- Простите, вам плохо?
- Мне хорошо.
Стюардесса протянула ему поднос с "Взлетными". "Какие "Взлетные", когда уже Москва?" - подумал он, но конфетку взял.
* * *
Встречали его все вместе - Космос, Пчела, Фил.
- Здорово, братья! - как всегда, обнялся со всеми по очереди.
- Здорово! Ну, как погода? - не удержался от любимого вопроса Космос.
- Жарко, - усмехнулся в ответ Саша.
Фил чуть придержал Белого перед выходом из аэропорта:
- Братишка, мы их нашли. - Кто?
- Поехали.
На крышу головной машины нацепили мигалку. До офиса домчались за двадцать минут - с воем и ветерком.
* * *
В маленьком серебристом магнитофоне крутилась пленка. Звучал голос Каверина: "Абсолютно левый азиат. Работает с Белым, но не при делах".
Ему отвечал голос Бека, явно что-то в этот момент жующего: "Ну, тогда сведи его с пацанами". Дальше все только трещало и шипело.
Палец Каверина нажал кнопку "стоп", а глаза его смотрели то на стоявшего рядом Фила, то на Пчелу, устроившегося в глубоком кресле, то на Космоса, постукивавшего пальцами по краю стола. Но все молчали, ожидая, что скажет Белый, который стоял в стороне ото всех, отвернувшись к окну, будто надеялся за ним найти ответы на все мучавшие их вопросы.
Так и не обернувшись, Белый спросил довольно резко и неприязненно:
- А с чего ты нам помочь решил?
Каверин пожал сначала левым, потом правым плечом. Физиономия его выражала полное недоумение и даже обиду:
- Я не знал, что Бек его валить будет... А с вами, - и он вновь обвел взглядом присутствующих, - мне с вами ссориться не хочется.
Саша резко повернулся от окна:
- Ты извини, но мы тебя обыщем. Вдруг ты и нас тоже пишешь, а потом кому-нибудь пленку передашь?
- Это разумно, - согласился Каверин едва ли не с удовольствием.
Во всяком случае, удивления или возмущения он явным образом не демонстрировал.
Фил быстро и профессионально охлопал Каверина по бокам, спине, между ног. И отрицательно покачал головой: весь его "улов" состоял из початой пачки "Мальборо", которую он тут же и отдал хозяину.
- Угощайся, - предложил Каверин.
- Не курю, - ответил ему Фил.
Повисла неловкая пауза, которую разрешил, наконец, Саша Белый: