Возвратившиеся инстинкты старого общества людозверей не могли уже исподтишка повлиять на меня, благодаря многолетней работе по специальности в технической сфере у меня сложилось устойчиво – критичное мировосприятие, закрывшее многие пути тайного манипулирования, а понимание звериной подоплёки «новых» взаимоотношений между людьми вызывало лишь брезгливое отторжение. Получилось, что я как бы завис между двумя обществами – перестал быть, вернее говоря, так и не стал окончательным советским зомби, и не захотел стать человекозвериным зомби, не имея теперь уже и желания быть прозомбированным ни тем, ни другим обществом, и имея возможность эффективно сопротивляться любому зомбированию. Мне поневоле пришлось научиться смотреть на себя и мир своими собственными глазами и анализировать все самостоятельно, не принимая без проверки жизнью ничьих взглядов и имея, тем самым, редкую возможность воспринимать все происходящее объективно.
Федьке я не мог искренне желать своей судьбы – быть независимым одиночкой, человек все-таки эмоционально привязан к обществу и живется ему среди других людей куда счастливее, независимо от того, состоит ли общество из людей или людозверей. Насколько мог, я старался не мешать Федьке в обретении необходимых навыков, позволяя зверообществу внедрять в Федькино сознание и подсознание необходимый минимум своих программ, хотя сам предпочитал сохранять независимость и объективный взгляд на мир. До встречи с Александром я следил лишь за тем, чтобы поддержать человечность в нем на том уровне, который ни в коем случае не позволил бы окончательно скатиться к жизни примитивного потребителя, уже точно не отличимой от жизни дойной коровы на ферме.
В то же время я ясно осознавал, что звереющее общество и уже достигнутый уровень технического прогресса несовместимы, что безмозглое человечество в своём падении к скотству не сможет найти среди своих дремучих звериных инстинктов то, чего там никогда, за ненадобностью, не было – сознательную заботу о приумножении и бережном отношении к ресурсам планеты и самим достижениям цивилизации, и поэтому будущее человечества рисовалось мне довольно мрачно. Революция, приведшая к созданию советского строя, была настолько неосознанной, слабой и неустойчивой попыткой, что сколько-нибудь серьезно рассчитывать на повторение в ближайшем будущем человечество не могло, да и не хотело ввиду непонимания необходимости иного общественного устройства, а времени уже не осталось. Я не знал, чего ещё ждать от жизни, и надеялся только на чудо. И бог, хотя я считаю, что его нет, ответил на мою невысказанную просьбу- я принял Александра с Альтаира как должное потому, что внутренне был давно уже готов к чему-то подобному.
Поначалу я сильно сомневался в способности одного инопланетянина, вооруженного какими угодно познаниями, без силового давления, только с помощью дарения землянам мудрости древней цивилизации, повлиять на ход земного исторического процесса, однако решил помогать, потому что это давало мне силы, придавая новый смысл моей собственной жизни. Я понимал, что хуже уже не будет, а участвовать мне в таком деле, как минимум, интересно. Чрезвычайно благоприятное впечатление на меня сразу произвело то, что, несмотря на весь свой опыт и знания, Александр ничуть не стеснялся признавать и даже подчеркивал свои ошибки, и вполне искренне вел себя как надежный товарищ, как равный, но более знающий друг, совсем не так, как вёл бы себя всезнающий бог-ментор. Когда же Александр, вернее, Федя после уроков Александра просветил меня насчет математико-философских законов эволюции, открытых Альтаирцами, а также и земными учеными, которые верны и универсальны для биосферы, человека, культуры и вообще любого развития, моё отчаяние сменилось уверенной надеждой.
Глава 7. Учёба в школе и дома.
Из всего, что произошло на уроках, в эти последние школьные недели, особенно запомнились несколько случаев.
Сначала был урок истории- в понедельник. Учитель рассказывала тот раздел, который я уже заранее прочитал вчера, и я собирался было уже начать скучать. Но происшедшее в субботу и воскресенье возбудило во мне сильный интерес к наблюдению самого себя «со стороны», и начавшаяся было скука, тем самым, послужила сигналом к началу игры в «шпиона разума»– я решил попробовать отгадать, какие такие интересные познания могут быть спрятаны за скучным текстом учебника? Я открыл следующий параграф и вспомнил, что утром за завтраком Александр научил меня интересному универсальному приему- «сначала подумай сам, а только потом посмотри, что написано». Думать «за историю»– значит, проникнувшись пониманием ситуации, воображать, что должно было бы произойти дальше, а потом читать о том, что произошло на самом деле, и проверять реальностью свои фантазии. Я не сомневался в том, что теперь, как будущему архитектору нового человечества, хорошее знание истории мне совершенно необходимо. А хорошее знание истории- это совсем не тоже, что формально запомнить, когда, где и что произошло, нужно уметь разглядеть за фактами существо дела, понять, почему все случилось именно тогда и именно так. Но продолжить учебник истории мне, увы, не удалось – оказывается, я не видел никаких, даже совсем явных «пружин» исторического процесса! Это было очень неприятным открытием, показалось вдруг, что я поглупел, ведь раньше все в истории мне было ясно и просто. Но, понял я вскоре, дело было в другом. Раньше я учил историю, только чтобы ответить урок, а для этого вполне хватало мышления на уровне попугая – достаточно лишь заучить и воспроизвести потом даты основных исторических событий и имена их главных участников. Теперь же нужно было не только и даже не столько запомнить, сколько понять.