От квадратной части головы во все стороны куда-то за пределы видимости уходили кабели с надписями. Кабелей было множество, они были разной толщины, от совсем тоненьких, с волос, до толстенных, похожих на шланги от пылесоса, и на каждом была надпись. Надписи на относительно толстых кабелях гласили: Реклама Правила жизни Законы Друзья Авторитеты, были и еще какие-то кабели и надписи. На самых тонких только едва видимые полоски намекали, что там тоже есть какие-то надписи. Тут я обратил внимание еще на два чудовищных кабеля-шланга, размером со слоновий хобот каждый, которые тоже подсоединялись к моей квадратной полуголове, надписи на них гласили «Телевизор» и «Школа». Моё внимание снова переключилось на людей за столом.
–И как я вам в таком виде?– Спросил я.
В ответ все захлопали и закричали- он жив и видит! Он видит мыслевирус! Мы все спасены! – В хор радостных криков сотрудников института мостростроения настойчиво вмешался звон телефона, стоящего у меня на столе. Он звонил не так, как телефону положено, а непрерывной трелью.
Вдруг кабинет вместе со стенами, сотрудниками и всей мебелью стал бледнеть и пропадать, мой стол и телефон тоже не избежали этого общего растворения, но звонок всё звонил и звонил, и это был… звонок будильника, понял я и проснулся.
Под влиянием приснившегося ночного приключения я подошел к зеркалу- но ни квадратной половины головы робота, ни кабелей, конечно же, не увидел, и с немалым облегчением вздохнул. Нужно было завтракать и идти в школу.
Александр и отец уже сидели за кухонным столом, пили чай и вели неторопливую беседу.
–Ну как, дошло? Спросил отец.
–Дошло- во сне! И я коротко рассказал свой сон.
– Что-нибудь непонятное осталось? – спросил Александр
– Почти все ясно. Только вот что это за маска, которая скрывает мозг зомбиробота и что за жидкость иньянь, которая ее растворяет?
– Ну как же, в чем была основная твоя проблема?
– В том, что половина меня есть управляемый зомби-робот, а я этого раньше не видел.
– А иньянь- что это, да или нет?
– Это и ни да, и ни нет. Волнистая граница, непостоянство, нечёткость деления «да» и «нет», движение и переход да-нет, неабсолютность «да» и «нет»– в самой середине «да» есть частичка «нет», а в «нет» – частичка «да». Сомнение, подвергай всё сомнению- вот что пытался показать мне сон! – вдруг осенило меня. Сомнение растворило маску самоуверенности, за которой скрывался мозг квадратного зомби и кабели управления им! Маску, которую я принимал за часть своего истинного лица!
– Теперь ты все понял?
– Яснее уж некуда!
– тебе сон даже подсказал, что делать.
– Вытряхивать зомби из головы и наращивать свой нормальный мозг, то есть, иными словами, думать самому там, где сейчас мной помыкают, правильно я понял?
– Ага, в целом точно. Присмотрись повнимательнее, как люди помыкают друг другом, тогда тебе будет гораздо легче понять, как, кто и что управляет тобой.
Глава 9. Хомо роботикус.
Школьный год подошёл к самому концу, оставались считанные дни до летних каникул, и учебники были пройдены, в них нечего было читать наперёд, ничто уже не помогало развеять скуку на школьных уроках. Из головы у меня никак не выходили картинки из недавнего сна- люди с наполовину квадратными головами, и подключёнными кабелями, и я стал наблюдать и искать объяснения, что движет людьми в их делах и поступках. Я уже имел опыт наблюдения за поведением людей, когда впервые столкнулся с внушением на том памятном сансе гипноза. Вспомнились объяснения Александра, что люди различаются по своей способности усвоить и использовать в жизни достижения культуры. Как это связано с их жизненными устремлениями?
Проще всего оказалось с детьми и тем сортом людей, что именуют опустившимися. Что касается детей, то материала для наблюдения у меня было хоть отбавляй- в школе учились и шестилетки, и семнадцатилетние. Опустившихся алкоголиков тоже можно было каждый день видеть около располагавшегося в квартале от школы винного магазина.
Как-то раз, утром, когда отца вызвали в школу по какому-то делу, мы с ним шли мимо того самого винного магазина, и одна из грязных небритых личностей окликнула отца
– Саш-ш, привет, как живеш-шь?
Речь его была шепелявой, замедленной и нечёткой, с заиканием, а рука, которую он протянул для рукопожатия, очень сильно тряслась. Отец ответил на рукопожатие и сказал- ничего, нормально.
– Слуш-шай, Саш-ш, дай с-стольник, похх-хмелиться до з-зарезу ннн-надо. Получив стольник, алкаш тут же потерял к моему отцу всякий интерес и пошёл в магазин так быстро, как только позволяла его нетвёрдая, шатающаяся походка.