Хотя было ясно, что встреча вот-вот произойдет, всё же Кныш застал меня врасплох. Сначала я увидел что-то промелькнувшее, светлеющее на дне глубокой рытвины, которая совершенно не была похоже на воронку от падения. Я только глянул на это что-то, оказавшееся ослепительно белым на фоне окружающей черноты пожарища – и тут же узнал свою голову. Я едва успел крикнуть отцу- стой, пап, оно тут!– и на меня накатило. Я перестал что-либо видеть, слышать, ощущать, кроме всепоглощающего чувства пустоты, одиночества и беспомощности, как это бывает в сновидениях. Мне сразу же стало понятно, что охватывавшие меня чувства идут от Кныша, точнее говоря, это и есть сам Кныш в нашей общей голове, и я мгновенно, пока ещё эти чувства не поглотили меня целиком, привычно уже отделил от себя вымуштрованного мной бдительного «сторожа», чтобы наблюдать происходящее в себе «со стороны», как уже неоднократно делал ранее. Вот когда наука Александра пригодилась, и я с благодарностью вспомнил Александра и все его уроки дезомбирования, одновременно утверждая «сторожа» в правах. Я очень чётко помню, что затем произошло, помню каждую деталь и оттенок того, что я-мы тогда мыслили и чувствовали, но слова тут бессильны и смогут передать лишь бледную тень истины.
– Ну здравствуй- как бы сказал мой «сторож» своей и не своей тоске- и потерпи немного, мы и так уже наворотили дел. Чувство пустоты сменилось чувством удивления, но чувство тоски осталось. Вдруг я понял, что теряюсь и тону в удивлении, оно не просто охватывает меня, а поглощает, пожирает, становясь куда больше, чем я могу одолеть. Я, насколько мог, ярко и образно представил себя – в виде маленького хитрого чего-то, со множеством мелких едва различимых деталек, и его-своё удивление-в виде большого шара, который рос и трепыхался, весь покрытый шевелящимися ложноножками, как амёба. Я вообразил картинку, как большая амёба хватает шевелящимися выростами, поглощает и растворяет в себе малое, и приправил картинку усилением чувства одиночества. Потом вообразил другое- как большое растёт, дотрагивается до малого, останавливается.
Картина в моём мозгу зажила своей жизнью- большое начало поглощать малое, по одной как бы детальке или частичке, сделав ложноножки крохотными и острыми, похожими на иглы ежа. Я в ответ вообразил, как маленькое, лишившись одной своей частички, сразу исчезает, рассыпается детальками-частями и растворяется, и опять усилил чувство одиночества. Потом показал, как на некоторой плоскости эти двое- большое шевелящееся удивление и маленький хитренький я- строят песчаный городок-крепость, с башенками и другими сложными детальками, причем каждый вкладывает часть из себя, и возбудил чувство дружеского тепла. Хотя я сейчас описываю всё, как диалог, тогда это было больше похоже на моё собственное сновидение. Тем временем мысленный поединок-диалог-монолог продолжался.
Я почувствовал, что удивление немного отступило, став как бы вопросом.
Я нарисовал в мозгу картину, в котором маленькое поворачивается к большому, и выращивает из себя крохотную иголочку, которая протыкает большое. Ответом был… страх. Я, как сумел, слепил из страха воздушный шарик и выпустил из него воздух, уменьшил его, как мог, потом нарисовал другую картину- большое и маленькое выпустили каждый длинную иголочку, которые соединились на «нейтральной территории», и попробовал сделать страх ещё меньше, возбудив любопытство. Без моей инициативы активировалась моя память, а затем моё «я» начало отделяться от «мы». Ну вот, и познакомились- сказал я Кнышу с тёплым чувством.
– Почему всё не так? Почему всё так сложно? Что случилось со мной? Почему Вселенная уже есть?– закрутились в моей голове бессловесные вопросы-образы Кныша.
Я как мог попытался изобразить спокойствие и ответил словами, говоря их очень громко внутри себя, вкладывая в них силу любви-приказа: НИЧЕГО НЕ ТРОГАЙ, ПОКА НЕ ПРОЧТЕШЬ И НЕ ПОЙМЁШЬ ВСЮ МОЮ ПАМЯТЬ – и снова изобразил-ощутил очень тёплое, дружеское чувство. И тут на меня навалились разные желания, сразу все, видимо, читая мою память, Кныш сначала сделал упор не на факты, а на мои желания, они были ему ближе и понятнее, как бы были для него основным, а факты к ним лишь прилагались. В один миг я пожелал сразу всего, чего только может пожелать человек и нечеловек, и в уме вертелась уйма фантастических правил- законов природы, понял я – которые бы подстроили Вселенную под все мои желания, вдруг ставшие и его желаниями тоже. Желания были противоречивы, и законов получалось много, и были они один причудливее другого. Я испугался, усиливал страх и сопротивлялся как мог, но поток желаний всё лился и лился. Я начал настойчиво вспоминать отца, себя, Александра, высших, Землю, свои приключения на этой планете и всё, что мне было дорого.