Де Морбан сдержал слово и допросил людей адмирала Русса лишь после того, как мы отплыли от берегов Земли Ангелов на флагманском корабле. Адмирал с остающимися в гавани не слишком откровенничал, но рассказал им достаточно, чтобы герцог сумел на дознании сложить два и два. И да, до него, как и, несомненно, до самой Мелисанды, дошли слухи о том, что кассилианцы служат вестовыми между союзниками Исандры и по пути выспрашивают о Мелисанде Шахризай. Де Морбан отнюдь не был дураком и, пока правил независимым герцогством в Кушете, неплохо изучил нравы Дома Шахризаев. Он держал язык за зубами и выжидал, наблюдая за разворотом событий.
Началась война, а Куинсель де Морбан продолжал тянуть время. И лишь когда по Проливам прокатились могучие волны и стало известно, что на ангелийский берег высадился альбанский флот, герцог сделал свой выбор и отправился на охоту за Мелисандой Шахризай.
Он застал ее там, где и говорили Мармион и Персия – в уединенном поместье на юге Кушета, за сборами в дорогу.
Кузены помогали ей скрываться, но к делам Мелисанды касательства не имели, а потому их показаний было недостаточно для ее осуждения. Пока Мелисанду везли в крепость, весть о ее прибытии распространялась по Трой-ле-Мону, словно лесной пожар. Казалось, каждый что-то знает, но никому не известна вся картина. Да, Мелисанда вела искусную игру. Главные свидетели ее вины пали на поле битвы.
– Ах, милая Федра, – сочувственно обратилась ко мне Исандра, – я бы избавила тебя от этого испытания, не вынуждай обстоятельства.
Я глубоко вдохнула и поежилась.
– Понимаю, миледи.
Слушание проводилось среди толстых каменных стен, в большом зале, прохладном и сумрачном. Даже летним днем его освещали лампы и факелы. Я стояла за троном Исандры, прячась за спины ее телохранителей и гвардейцев. Даже присутствие Жослена меня не успокаивало, хотя верный друг держался поблизости.
Куинсель де Морбан вышел вперед и преклонил колено перед Исандрой, принося ей клятву в верности. Не помню, что за слова он тогда произносил – все мои чувства сосредоточились на другой персоне, присутствовавшей в зале. Потом герцог отошел, и вперед выступила Мелисанда Шахризай в сопровождении двух людей де Морбана, которые, однако, к ней не прикасались.
– Леди Мелисанда Шахризай, – разнесся по душному помещению холодный как сталь голос Исандры. – Вы предстаете перед королевским судом по обвинению в государственной измене. Что имеете сказать в свое оправдание?
– Ваше величество, – Мелисанда спокойно присела в грациозном реверансе, – я ваша верноподданная и ничего не совершила, чтобы заслужить столь тяжкое обвинение.
Исандра слегка наклонилась вперед.
– Вы обвиняетесь в сговоре с Исидором д’Эгльмором, который замышлял открыть границу скальдам и с их помощью захватить трон. Будете это отрицать?
Подсудимая улыбнулась; о, я хорошо знала эту улыбку. Я видела ее тысячу раз и во сне, и наяву. Факелы подсвечивали волосы Мелисанды и кожу цвета слоновой кости, ее сапфировые глаза сверкали как звезды.
– Дом Шахризаев безупречно служил короне тысячу лет, – медово-сладким голосом напомнила она. Мы, ангелийцы, всегда уязвимы перед красотой. До меня донеслись перешептывания в толпе. – Его светлость де Морбан выдвигает ужасные обвинения, не имея никаких доказательств. Неужели не очевидно, что, являя таким образом свою верность, он еще и зарится на мои владения. – Мелисанда изящно развела ладони и подняла глаза на Исандру. Она говорила столь уверенно, с такой убежденностью… ну еще бы, ее вина навечно упокоилась на поле битвы. – Где этот слуга трона был, когда Земля Ангелов, истекая кровью, сражалась за свою независимость? Да, ваше величество, я отрицаю сговор с д’Эгльмором, я отрицаю все обвинения. Если у герцога есть доказательства его поклепа, пусть он их сейчас же представит.
Не знаю, до чего на самом деле докопался де Морбан, но в тот момент я поняла, что Мелисанде он ничего не сказал о результатах своих изысканий. Уединение, недавно защищавшее Мелисанду, теперь сделало ее уязвимой, поскольку лишило привычных источников новостей и тем оставило, по сути, безоружной перед нападками более осведомленного противника.
– Также вы обвиняетесь, – продолжила Исандра, не сводя с пленницы глаз, – в сговоре с вождем скальдов Вальдемаром Селигом.
Эти слова застали Мелисанду врасплох. Я заметила, как дрогнули ее веки. Но она тут же взяла себя в руки и непринужденно рассмеялась:
– Неужели герцог столь далеко зашел в своих фантазиях? Что ж, могу обвинить в том же и его самого, да и любого другого, ваше величество. Легко выдвигать обвинения в сговоре, которые нельзя подтвердить или опровергнуть по причине смерти второй стороны.
– Нет, – покачала головой Исандра, – эти сведения исходят не от де Морбана.
Мелисанда замерла и пристально воззрилась на королеву.
– Неужели, ваше величество, у меня нет права узнать, кому достало совести меня обвинять? – тихим опасным голосом спросила она.
Исандра не дрогнула, а лишь слегка взмахнула рукой. Строй ее гвардейцев расступился передо мной, и я, вся трясясь, шагнула вперед.
– Мне, – тихо произнесла я, глядя в глаза Мелисанде. Одной рукой схватила бриллиант на шее и резко дернула. Застежка бархатного ошейника сломалась, и камень вместе со шнурком остался у меня в руке. Я тут же бросила его на разделяющие нас плиты пола. – Это принадлежит вам, миледи, – на судорожном выдохе выпалила я. – А вот я – нет.
В воцарившейся тишине Мелисанда Шахризай мертвенно побледнела.
К ее чести, она более ничем себя не выдала, лишь стояла, не шевелясь, и сверлила меня взглядом. А потом неожиданно усмехнулась и отвела глаза.
– Ах, милорд Делоне, – прошептала она, глядя куда-то вдаль, – значит, ваша игра еще не закончена. – Все молчали, и она вновь обратила задумчивый взгляд на меня. – Это единственное, чего я не смогла просчитать. Перси де Сомервилль был готов к вторжению Селига. Благодаря тебе?
– Я видела письмо, которое вы своей рукой написали Селигу, – дрожащим голосом ответила я. – Вам следовало меня убить, когда представилась такая возможность.
Мелисанда нагнулась и подняла шнурок, бриллиант качнулся.
– Оставить тебе кассилианца было, пожалуй, лишним, – обронила она, глянув на Жослена, который не двигался за моей спиной, но я кожей чувствовала обуревавшую его ярость. – Хотя, похоже, для него все обернулось к лучшему.
– Вы отрицаете это обвинение? – повысила голос Исандра, отчего напряжение в зале еще усилилось.
Мелисанда посмотрела на бриллиант в своей руке, сжала его в кулаке и изогнула брови:
– А найдется ли кто-нибудь достойный доверия, кто готов поручиться за правдивость рассказа этой парочки?
– Дворцовые стражники поклялись, что видели эту парочку в вашем обществе в ночь убийства Анафиэля Делоне, – спокойно и безжалостно ответила Исандра. – К тому же, миледи Шахризай, тридцать тысяч варваров, вторгшихся на нашу землю, более чем весомый аргумент за истинность их истории.
Мелисанда пожала плечами.
– Тогда мне больше нечего сказать.
– Значит, быть посему. Дело решено. – Исандра подозвала стражников. – На рассвете вас казнят.
Никто – ни Тревальон, ни л’Анвер, ни де Морбан, ни разбившиеся на группки аристократы, ни даже Шахризаи, стоявшие с опущенными головами, – не высказался в защиту Мелисанды. Дрожа, я смотрела, как гвардейцы Дома Курселей окружают ее и выводят из тронного зала.
– Все кончено, – прошептал мне на ухо Жослен. – Все кончено, Федра.
– Знаю… – Я коснулась своей шеи, где больше не было бархатного шнурка, и удивилась, почему теперь в ложбинке между грудей так пусто.
В тот день и вечер я много времени провела в госпитале, находя утешение в обихаживании раненых. Я не обучена врачеванию, хотя скромная юная ученица Лелайи Вале проявила ко мне доброту и показала, как менять повязки и промывать воспаленные раны травяными отварами. Чтобы доставить облегчение страждущим, порой достаточно было просто находится рядом и доброжелательно их выслушивать. Я сообразила принести из маленькой библиотеки пергамент и чернила и теперь писала под диктовку письма родным от раненых, особенно тех, кто понимал, что больше никогда не увидит свой дом.