Иногда собеседник уходит, иногда — остается и, терпеливо выслушав меня, не задавая ни одного вопроса, начинает свой монолог, а я его слушаю так же «внимательно», как он слушал меня.
Такая коммуникация много скажет о душевном состоянии говорящих, но не продвинет их в разрешении конфликта, проблемы, задачи, потому что нет обратной связи и потому что нет вопросов. Как известно, вопросы бывают открытые и закрытые. Первые требуют развернутый ответ, вторые — только «да» или «нет».
— Чак, ты голоден?
— Да, Стив.
— Давай об этом поговорим?
— Давай.
— Скажи, как именно ты голоден?
— Я голоден так, что с удовольствием отгрыз бы ухо дикой свинье и съел бы его. Я голоден так, что съел бы даже свою жену, будь она рядом. Вот так я голоден! А как голоден ты?
— Я голоден так, что Макдональдс в моем городе сделал бы на мне дневную выручку, войдя я сейчас туда! Я голоден так, что моему отцу пришлось бы заколоть быка, чтобы меня накормить! Вот так я голоден, черт возьми!
Отметим следующие моменты разговора:
1. Собеседники кратко, но не односложно высказывают свою мысль.
2. Собеседники подкрепляют свои мысли эпитетами и сравнениями для того, чтобы слушающему было интересней и понятней их мысль.
3. Собеседники понимают, что долго говорить одному нельзя.
Присмотримся внимательней к следующей фразе:
«Я голоден так, что с удовольствием бы отгрыз ухо дикой свинье и съел его. Я голоден так, что съел бы даже свою жену, будь она рядом. Вот так я голоден! А как голоден ты?»
Она замечательна! Чем же?
Во-первых, Чак отвечает на поставленный вопрос с соблюдением всех требований: 1, 2, 3.
Во-вторых, Чак завершает свою мысль словами: «Вот как я голоден», создавая смысловой мостик между вопросом: «Как ты голоден, Чак?», и тем самым дает понять Стиву, что он, Чак, не просто говорит, а отвечает на поставленный вопрос. Этим он подчеркивает значимость собеседника для него, то, что «он его видит», выражаясь языком «Аватара». Дело в том, что, когда один говорит, второй неизбежно попадает в тень и может почувствовать дискомфорт, если для этого не применять специальных мер. Чак их применяет, ответно интересуясь мыслями собеседника.
Чак изящно передает Стиву инициативу слова — спрашивает его: «А как голоден ты?», вновь подчеркивая значимость своего собеседника проявлением интереса к нему и готовностью выслушать.
Поймите, ему может быть и неинтересно! Ему важно другое: продолжение коммуникации.
Транзактный анализ (ТА), как искусство коммуникации, в первую очередь, дает нам важные инструменты ведения диалога. В русских условиях монологичности эти правила еще более ценны. Очень важно, говорят адепты ТА, сообщать собеседнику о том, как воспринимаются слова говорящего. Если разговор происходит между двумя коммуникабельными людьми, им ничего не нужно делать специально, они сами в свое время все скажут друг другу. В случае монологичного собеседника, ему необходимо периодически сообщать, на «каком свете» он находиться, иначе коммуникация не состоится.
— Это черт знает что, а не работа, Русский! — жалуется Зет. — Из какого места растут у тебя руки? Где был твой отец, когда твоя мать зачинала тебя? Разве можно так прикручивать гайку? У нее же ЛЕВАЯ резьба?
— Я очень рад, Зет, что ты ценишь мою работу, моего отца и мою матушку, упокой Господь ее душу (попытка увести разговор в другую сторону)! Твои сведения о левой резьбе также очень своевременны. Но меня очень огорчает, Зет, что ты так кричишь, хотя я нахожусь рядом и прекрасно тебя слышу. Возможно, тебе надо было бы обратиться к врачу с проблемами слуха? Жаль, у нас нет здесь врача!
Итак, монологичность. Самое главное — ее осознать в себе, бороться будем потом. Самое сложное не сдерживать себя, а «остаться» в коммуникации после того, как вы ВЫСКАЗАЛИСЬ монологом. Обычно человек, которому не дали выступить с монологом или который сдержал сам себя, теряет интерес к коммуникации.
Переборите это чувство в вас! Стройте коммуникацию на интересе к теме, к собеседнику, на важности разговора для вас лично, а не на том, что вам надо высказаться.
Кстати, высказаться человеку все-таки надо, и не обязательно дома или психоаналитику.