Что же нам делать с резкими формулировками в ответе на вопрос 80? Прежде чем выносить суждение о правомочности этого ответа, мы должны вспомнить историю. В отличие от протестантского богослужения, на котором в центре стоит проповедь, в римско-католической мессе в центре находится евхаристия (то, что протестанты называют вечерей Господней или причастием). Священник может произнести десятиминутное объяснение какого-то библейского отрывка, но именно евхаристия делает мессу мессой.
Суть католического учения о евхаристии в том, что тело и кровь Христа реально, физически присутствуют в хлебе и вине. Католики верят, что хлеб и вино пресуществляются, то есть после молитвы священника становятся фактическими плотью и кровью Христа. Для католиков вечеря Господня — не просто воспоминание смерти Христа и даже не Его духовное присутствие, благодаря которому мы таинственным образом духовно питаемся Им. Нет, для католиков евхаристия — это жертвоприношение.
Вот что так возмущало в мессе авторов Гейдельбергского катехизиса. Кроме того, причина, по которой в третьем издании был добавлен вопрос 80, скорее всего, заключается в том, что он служит ответом на решения Тридентского собора. В 1562 году, 17 сентября, состоялось 22е заседание Тридентского собора — официального органа, созданного для противодействия Реформации, — и было принято постановление «о жертвоприношении мессы». Первое издание катехизиса не успевало отреагировать на это постановление, поэтому через несколько месяцев пришлось вносить дополнение. Тридентский собор совершенно ясно постановил, что месса есть не только символическое, но и фактическое принесение Христа в искупительную жертву28.
Надо признать, что католическое богословие не считает евхаристию еще одной жертвой Христа. «Жертва Христа и жертва евхаристии есть одна единственная жертва…» (Катехизис католической церкви, 1367). Поэтому католические богословы не согласились бы с утверждением Гейдельберга, что «месса есть отвержение единственной жертвы и страдания Иисуса Христа». Они утверждают, что жертва Христа и жертва евхаристии — одна жертва, совершаемая разными способами. Официально католическая церковь не учит, что Христос умирает опять и опять. Она учит, что в евхаристии смерть Христа привносится в наше настоящее, чтобы мы могли сакраментально участвовать в ней29. Ни один католик, знающий официальное учение своей церкви, не станет утверждать, что месса повторяет искупительную жертву Христа, потому что жертва «всегда присутствует» (Катехизис католической церкви, 1364). Поэтому формулировка Гейдельберга не соответствует католическому богословию мессы (что привело к внесению поправок в катехизис в Христианской реформатской церкви).
Впрочем, я не уверен, насколько хорошо обычные прихожане католической церкви разбираются в тонкостях официального учения о мессе. Хотя Гейдельберг неточно описывает католическое учение, легко понять, почему слова об умилостивительной жертве в евхаристии были восприняты как повторение жертвы Христа, которая, как учит Писание, единократна и не может быть повторена (Евр. 9:25–26; 10:10–18). В любом случае мы можем выразить несогласие с тремя положениями. Мы не согласны, во первых, с тем, что завершенное дело Христа (Ин. 19:30) находится вне времени и может быть привнесено в настоящее; во вторых, что месса в каком бы то ни было смысле есть жертва за грехи; в третьих, что хлеб и вино превращаются в плоть и кровь.
Я бы не хотел подливать масла в огонь спора между протестантами и католиками, но не могу не сказать, что, по моему мнению, почитание хлеба и вина как Христа оскорбительно для Бога. «Подлежащее осуждению» — не совсем удачное выражение. Я уверен, что есть отдельные католики, которые верят только в Иисуса Христа и спасаются верой независимо от дел. Но способ проведения католической евхаристии — глубоко ошибочный.
Можно ли вместе с Гейдельбергом назвать мессу идолопоклонством? Не факт. Но свидетельство того, что Гейдельберг, может быть, не так уж и неправ, удивительным образом мы находим у католических апологетов.