- Да? - сразу оживившись, вскричал Володя. - И ты тоже?.. А я, ты понимаешь, смотрю в программке: конкурс красоты, финал… Включил - гляжу: елки-палки! Ленка наша в купальничке… дефилирует… Ну что ты? Без пяти минут королева… - Он оборвал фразу, помрачнел и закончил ворчливо: - Насажали козлов в жюри… Видел, какую они мымру выбрали? Куплены все на корню…
- Да ну, не может быть… - усомнился Сережа.
- Куплены-куплены, - сказал Володя. - Но и она тоже хороша - предупредить не могла…
- А что бы ты сделал?
Володя молчал, угрюмо пошевеливая челюстью. Невыразительные глаза его как бы провернулись сами в себе и вообще перестали что-либо выражать.
- Да, слушай! - встрепенувшись вдруг, озабоченно проговорил он. - Ты сам-то - как? Никуда пока не собираешься? Ну там в Союз художников вступать?..
- Смеешься… - уныло молвил Сережа. - Какой там Союз!..
- Соберешься - скажи, - вполне серьезно предупредил Володя. - А то ведь там тоже, наверное, козлов полно… Вообще давай - рисуй, становись знаменитым… Чтобы я тобой гордился, понял?
Он снова плеснул в стаканы коньяк.
- Ну, давай… За нас! За десятый «вэ»!
Гляделки его затуманились, и он произнес мечтательно:
- Вот построю лет через пять виллу - с бассейном и с кинозалом… Соберу весь класс… И будете вы у меня там плавать и кино смотреть…
В открытую форточку с улицы забрело сдавленное «Заноси, тудыть!..» - и гулкий стук опускаемой тяжести.
- А я так и не понял, - сказал Сережа. - Купил ты ее или выменял?
- Кого?
- Да спиральку эту… из отеля…
Володя вдруг изменился в лице. Переносица вздулась, как у тигра.
- Ты соображай, что говоришь! - гаркнул он на испуганно съежившегося Сережу.
- Так а что я такого?.. - растерянно пробормотал тот. - Я же…
Володя шумно дышал, раздувая ноздри. Потом вскочил, двинулся к двери, обернулся.
- Лучше бы ты меня на хрен послал! - в сердцах бросил он и исчез. Слышно было, как он громыхает за стеной своим спортивным железом. Совершенно сбитый с толку, Сергей ждал продолжения.
Володя вернулся с дымящейся сигаретой.
- Вот! - сказал он. - Закурил из-за тебя!..
И заходил, успокаиваясь, по гулкой пустой комнате. Все еще ничего не понимающий Сережа, прижав испачканные в краске ладони к груди, сидел на табуретке и только поворачивался вслед за разгневанным другом.
- Володь… - повторял он жалобно. - Ну извини, ну… Володь…
Володя стремительно нагнулся к отпрянувшему Сереже и потряс перед самым его лицом узловатыми, чуть скрюченными пальцами, в которых дымилась «честерфильдина».
- Ты запомни, - проговорил он с угрозой. - Я к этому отелю не подходил и не подхожу! И тебе не советую!..
Он выкинул докуренную едва до половины сигарету в форточку и, успокоившись малость, вернулся за стол. Сердито расплеснул остаток коньяка по стаканам.
- Ну прости, Володь… - Сережа чуть не плакал.
- Ладно, замяли… - хмуро проворчал Володя. - Ты смотри, еще кому-нибудь такое не ляпни. Скажи мне кто другой - в шесть секунд рыло бы начистил и с лестницы спустил…
- Так а что я ляпнул-то?
- Что-что… - Володя все еще посапывал разгневанно и в глаза не смотрел. - Можно подумать, не знаешь, как относятся к этим… Ну, к тем, которые у отеля пасутся…
- Знаю, - сказал Сережа. - Плохо.
- Плохо? Да их никто за людей не держит! Понял?.. - Володя проглотил коньяк и со стуком вернул стакан на стол. - Слышал, небось, на что они у проционов все эти побрякушки выменивают?
- Н-ну… я полагал, на сувениры какие-нибудь наши…
При этих словах тяжелая челюсть Володи отвалилась, и он несколько секунд смотрел на приятеля, приоткрыв рот.
- Черт тебя поймет, на каком ты свете живешь, - пробормотал он наконец. - На сувениры - надо же!..
- А на что же тогда?
- Не знаю, - отрывисто сказал Володя. - И никто не знает.
- То есть как?
- А так!.. - Явно нервничая, Володя одним движением растер в пальцах галетную крошку. Лицо его было угрюмо. - В общем, запомни: проционы эти… Ну, длинные такие, серебряные… Так вот они в обмен на всю эту шелупень что-то у человека забирают. Но частям, понял? И никто не знает - что.
- Может, биополе? - испуганно раскрыв глаза, предположил Сергей.
- Ты прессу-то вообще читаешь? - поинтересовался Володя.
- Нет, - виновато сказал Сергей.
- Оно и видно… Проверяли уже ученые. Говорят: как было биополе - так и есть, никаких изменений…
- Так а что ж они тогда забирают-то?
- А черт его знает! - с досадой ответил Володя. - Верующие говорят: душу…
Выйдя из подъезда, Сергей остановился и долго смотрел, как по лаковому черному капоту Володиной «Волги» переползает скрюченный тополиный лист. Сережа наблюдал за ним с явным беспокойством, будучи, видимо, одним из тех, кто в любом пустяке видит отражение собственной жизни. Несколько раз листок подбирался к самому краю капота, но потом вздрагивал и поспешно отползал к центру. Наконец Сергей вздохнул и, поправив ремень этюдника, направился к прямоугольной сквозной дыре, выводящей со двора на улицу.
Улица Проциона двумя параллельными асфальтовыми лентами скатывалась по косогору к линии железной дороги - прямо в ощеренную черную пасть туннеля. В самом начале улицы, посреди голого глинистого газона стоял облицованный мрамором прямоугольный, как шкаф, обелиск. Плитки четыре с боковой стороны уже отпали, обнажив красное кирпичное экорше с серыми цементными жилами.
Судя по всему, Сергей не бывал в этом районе давно. Без видимой необходимости он пересек проезжую часть и остановился перед обелиском.
«Этот хурх дружбы, - прочел он на бронзовой зеленоватой доске, - посажен в честь братьев но разуму с Проциона».
В присыпанной листьями лунке топорщилось иглами нечто морщинистое, фиолетовое и безнадежно засохшее.
Скорбно помолчав над пропащим хурхом, Сергей поднял голову. За линией железной дороги в студеной синеве сентябрьского неба взблескивала по-над крышами металлическая искорка - кто-то снова, видать, шел на посадку, попутно останавливая гражданам часы и двигатели автомобилей.
Сережа вернулся на тротуар и побрел вниз, к туннелю. Шел медленно, его обгоняли, оставляя в ушах обрывки разговоров:
- Помер, поганец! Вчера только прочел о нем, что поганец, а сегодня уже и помер…
- Где? На Проционе? Санитарный день там сегодня!..