Анна (входит). ...с сегодняшнего дня мы перестаем топить в гостиной, в столовой и детской. Будем поддерживать тепло в кухне, комнате для прислуги и на втором этаже. Нет ли у Дага температуры?
Миа. Сопливится-то точно.
Анна. Как дела, Миа?
Миа. Мейан стало хуже. Кашляет так, что кровать трясется. Не очень-то выспишься.
Анна. Перебирайся наверх, к Петрусу и Дагу. Мы поставим там раскладушку.
Миа. Лишь бы Мейан поправилась.
Анна. Ей надо горячее питье и потеплее укутаться.
Анна наполняет чашку горячей водой и эмсеровской солью и идет к Мейан, та мигает своими красными глазами, губы пересохли, лающий кашель.
Мейан. Мне уже получше, думаю, к обеду встану.
Анна. Выпей вот это и ни в коем случае не вставай.
Мейан. Но мне может понадобиться в уборную.
Анна. Придется в ведро, ничего не поделаешь.
Мейан. Вот ужас-то.
Анна. Могло быть хуже. У нас тепло, еда есть и керосин еще остался. Ну-ка, посмотрим, какая у тебя температура. Тридцать девять, немного упала. Увидишь, через несколько дней будешь на ногах.
Мейан (кашляет). У меня, наверное, чахотка.
Анна. Нет у тебя никакой чахотки, Мейан. Уверяю.
Мейан. Вы, фру, ведь были сестрой милосердия. Стало быть, знаете.
Анна. Вот именно. Ложись, я принесу тебе микстуру от кашля.
Анна выходит на кухню и закрывает дверь в комнату для прислуги. Мейан кашляет. Миа стоит в пальто и сапогах.
Анна. Куда это ты собралась?
Миа. На почту. Пастор ждет газету.
Анна. В такой мороз, простуженная?
Миа. Возьму финские санки, дорога расчищена.
Анна. Пойду застелю постели. Обедать будем через час, ты успеешь вернуться?
Миа. Само собой.
Миа выходит и удаляется по направлению к воротам, толкая перед собой санки. Анна находит книгу сказок с картинками и протягивает ее Петрусу: «Сядь и почитай Дагу, а я пойду застелю постели. Вы с Яком следите за Дагом и друг за другом». Як, дремавший у теплой плиты, тотчас поднимается, показывая тем самым, что он готов выполнить возложенную на него задачу.
Анна, запахнувшись в широкий вязаный жакет, бежит через выстуженные гостиную и столовую, взлетает по лестнице в верхний холл, где на лоскутном ковре все еще стоит деревянный ящик с собранными игрушками. Она поднимает его и вносит в комнату мальчиков. И сразу же принимается застилать постели быстрыми, раздраженными движениями. В дверях возникает Хенрик.
Анна. Входи и закрой дверь, а то выстудишь комнату.
Хенрик (подчиняется). Я думал о нашем разговоре.
Анна. Каком разговоре?
Хенрик. Каком? Мы же говорили о Петрусе.
Анна. Ах, о Петрусе. Ну, это не к спеху.
Хенрик. Вчера вечером ты требовала отослать немедленно.
Анна. Вот как?
Хенрик. Не могу я писать свою воскресную проповедь, зная, что мне надо выставить Петруса из дома. Не могу.
Анна (дружелюбно). Поступай как хочешь.
Хенрик. Нам же надо вместе решить.
Анна. Разумеется. Вот мы и решим, что ты поступаешь как хочешь. Воскресная проповедь — дело важное. (Без иронии.) Этого забывать нельзя.
Хенрик. Петрус ведь человек.
Анна прекращает возню с постелями, смотрит на него.
Хенрик. В чем дело?
Анна. Ни в чем.
Хенрик (берет ее за руку). Анна, не будь такой колючей.
Анна. Я тоже человек, хоть и твоя жена.
Хенрик. Разве мы не можем помогать друг другу?
Анна. Помогать друг другу?
Хенрик. Анна!
Анна (дружелюбно). Конечно, друг мой! Мы должны помогать друг другу. А теперь иди и пиши свою воскресную проповедь, а там поглядим. Теперь ты доволен?
Хенрик не двигается с места, посасывает потухшую трубку, которая слабо попискивает. На нем просторный свитер, на плечах шаль, мятые брюки с наколенниками, заправленные в теплые носки, на ногах тапки. Похоже, он хочет сказать еще что-то, но Анна повернулась спиной и продолжает застилать постели, поэтому он плетется назад, к своей проповеди и тексту Евангелия, за возможность толкования которого с церковной кафедры он заплатил сполна. «И будут знамения в солнце и луне и звездах, а на земле уныние народов и недоумение; и море восшумит и возмутится. Люди будут издыхать от страха и ожидания бедствий, грядущих на вселенную». Я буду стоять перед горсткой людей и говорить о Непостижимом. Хенрик откусывает сломанный ноготь: он опять начал грызть ногти, как в детстве. И еще Анна — колючая и беременная!