– Не понимаю, почему Танька всегда рассказывает, – сердито прошептала рыженькая девочка. – Она же старуху сама не видела, а рассказывает.
– Так ее, наверное, никто и не видел, – осторожно предположила Люба, обрадовавшись, что с ней хоть кто-то заговорил. – Это же просто страшная история, мы в детстве такие часто рассказывали.
– Ты что! – горячо зашептала рыжая. – Борька сам ее видел, он потому и боится в лес ходить. Я тоже боюсь. У нас еще в прошлом году мальчик был, Сеня, так он тоже ее видел. Примчался из леса весь белый, даже говорить неделю не мог. В этом году он не приехал, жалко, а то бы он тебе рассказал.
Люба благодарно улыбнулась соседке и стала прислушиваться с интересом. По Таниному рассказу выходило, что в здешнем лесу, разделяющем их дачный поселок и деревню Мишино, ходит какая-то страшная черная старуха, которая, когда видит мальчика, бросается к нему, кричит: «Павлик! Павлик!» – и тянет к нему руки, пытаясь схватить. Никому из взрослых увидеть эту старуху не удавалось, потому что она прячется и выходит только тогда, когда видит мальчика, притом одного. Ничего подобного Люба никогда не слыхала, Бабаня ни про какую старуху не рассказывала, и Тамара тоже, но, с другой стороны, откуда им знать? Старуха же перед взрослыми не появляется, а Тамара вообще ни с кем в поселке не дружит, так что ей никто из ребят рассказать не мог. Интересно, это правда или нет?
– Ты что, не веришь? – снова раздался шепот рыжей девочки.
– Да я не знаю, – неуверенно ответила Люба.
Она очень боялась ответить «не так», сказать что-нибудь невпопад, из-за чего ее больше не позовут в компанию.
– А ты у Борьки спроси. Борь, Боря, скажи ей, – рыженькая обернулась назад и дернула за руку вихрастого мальчугана, – а то она не верит. Скажи, что ты видел старуху.
– Видел, – дрожащим голосом подтвердил Боря.
Люба хотела расспросить его о подробностях, но в это время сольный номер белокурой Танечки закончился, и пришел черед картошки. Первоначальная рассадка оказалась нарушенной, и рядом с Любой уселся Андрей.
– Ну, как тебе сказка про старуху? – спросил он. – Поверила? Испугалась?
– А что, это правда?
– Да ну, брехня, – он пренебрежительно махнул рукой.
– Ты точно знаешь? – недоверчиво уточнила Люба. – А мне сказали, что Боря ее видел. И еще в прошлом году был один мальчик, Сеня, он тоже видел.
– Ну, кто видел, тот пусть и верит. А я не видел. А чего я своими глазами не видел, тому я не верю, поняла?
– Поняла, – послушно кивнула Люба. – А ты в Америке был?
– Не был. А что?
– Значит, в то, что Америка существует, ты тоже не веришь?
Андрей пытливо посмотрел на нее и одобрительно улыбнулся:
– Молодец, соображаешь хорошо, уела меня. Я фотографии видел, кино про Америку видел. Если бы не видел, не поверил бы. А у тебя мозги есть, завтра с тобой в шахматы сыграем, лады?
Снова услышав про шахматы, Люба не на шутку перепугалась. Ведь Аэлла сказала, что Андрей лучше всех играет! Завтра выяснится, что она – игрок никудышный, и ее выгонят. Лучше сразу признаться, а то позора потом не оберешься.
– Я плохо играю, – честно сказала она, не глядя на Андрея. – Только иногда с папой, но я всегда проигрываю. Тебе со мной неинтересно будет, ты сразу выиграешь.
– А ты уже заранее готова сдаться? – насмешливо спросил Андрей. – Может, твой папа игрок на уровне гроссмейстеров, тогда понятно, что ты у него никогда не выиграешь, а у меня – запросто. Ну что, заметано? Играем?
– Мой папа не гроссмейстер, он в милиции служит.
– Да ну?! – Андрей явно заинтересовался. – Бандитов ловит? Или шпионов?
– Наверное, только бандитов. Про шпионов он никогда не рассказывал.
– А кино про шпионов любишь?
Вообще-то Любе больше нравилось кино про любовь, например, «Сердца четырех», которые она смотрела раз, наверное, десять. Но и про шпионов тоже ничего, интересно, особенно если про пограничников, там почти всегда хоть немножко, но любовь есть.
– «Над Тиссой» смотрела?
– Да.
– А «Заставу в горах»?
– Тоже.
– А «Тень у пирса»?
– Нет.
– Посмотри обязательно, – со знанием дела посоветовал Андрей. – В клубе как раз завтра будут показывать, я афишу видел. Классное кино! Я на него три раза ходил и завтра, наверное, тоже пойду.
Любе в этот момент показалось, что Андрей собирается пригласить ее в кино, и она уже заранее (а она всегда все делала заранее!) испугалась: а вдруг Родику это не понравится? Вдруг он сам собирался позвать ее, а она уже согласилась идти с Андреем? Или, может быть, он позовет ее на костер с пирогами, а ей придется отказаться, потому что она обещала Андрею пойти с ним в кино. Неудобно получится! Тем более пойти с Родиком на костер ей хотелось куда сильнее, чем смотреть кино про шпионов.
Но Андрей и не собирался ее приглашать, и Люба с облегчением перевела дух. Однако следующие его слова поставили девочку в тупик:
– Если завтра сходишь в клуб на «Тень у пирса», мы с тобой его обсудим. С тобой интересно будет обсудить, у тебя мозги работают.
Слышать такое было, конечно, очень приятно, что и говорить. Мало того, что ее похвалили, так еще и ясно дали понять, что не собираются выгонять из компании. Но, с другой стороны, если он собирается обсуждать с ней кинофильм, то его обязательно надо посмотреть, а когда? Завтра ей придется испечь пироги, а то вдруг они не передумают и позовут ее в лес на костер, а пирогов нет, и они будут считать ее пустой болтушкой и глупой хвастунишкой, а Бабаня всегда учила, что попусту болтать и хвастаться нехорошо, дал слово – держи. А вдруг Бабаня в кино не отпустит? А вдруг… И этих «вдруг», появившихся, как всегда, заранее, у Любы в голове возникало все больше и больше, и она совсем растерялась, плохо слушала, что говорил ей Андрей, и отвечала невпопад. К счастью, он, кажется, этого не замечал и увлеченно продолжал что-то говорить ей.
Родик так и не подошел к ней, все время сидел возле Аэллы, пока не собрались расходиться. Солнце катилось к закату, и Люба отчаянно мерзла в одном купальнике, но одеться не решилась – все ребята сидели вокруг костра в том, в чем купались в озере, и почему-то никому не было холодно, только у нее одной мурашки по коже бегали.
Наконец костер погасили, и вся ватага дружно потянулась к тропинке, огибающей озеро. От тропинки отходили улицы, ведущие в разные концы расположенного вокруг озера дачного поселка, по этим улицам и рассыпалась компания. Люба и Родислав пошли вместе, им нужно было в одну сторону.
– Тебя бабушка пригласила к нам на ужин, – робко напомнила Люба Родику. – Пойдем?
– Наверное, неудобно, – заколебался мальчик.
– Удобно, она же сама пригласила, – горячо заговорила она. – Ну пойдем, Родик.
– Ладно, – согласился тот, – пошли.
Люба сперва обрадовалась, но потом снова начала переживать: а вдруг маме Родик не понравится? А вдруг он не понравится папе? А вдруг несдержанная на язык Тома чем-нибудь обидит его, и он тогда больше никогда не подойдет к Любе, и все закончится, и не будет больше ни новых друзей, ни всей этой веселой компании, ни купания на озере, ни костров? Ей только-только удалось прикоснуться к той самой чудесной, необыкновенной дачной жизни, узнать которую она так мечтала, – и все закончится, едва начавшись. Чем ближе подходили они к дому на улице Котовского, тем сильнее Люба волновалась.
Но все оказалось совсем не страшно, наоборот, просто чудесно! Мамы и папы еще не было, и Бабаня усадила ребят и Тамару ужинать на веранде. Тамара, как обычно, поставила перед тарелкой книжку и ела, не отрываясь от страниц. Вообще-то бабушка всегда ее за это ругала, но сегодня промолчала, и Люба была ей благодарна: в присутствии Родика ей не хотелось семейных конфликтов, даже таких незначительных.