Запах ослабел, но не исчез совсем, Милтон был слишком близко, и желание душило меня, несмотря на обстоятельства. Ну, где же Шепард, что там с ним случилось? Неужели те двое одержали верх, и мы все еще в опасности? Пойти бы помочь, но вдруг я уйду, а Милли снова похитят и унесут в сгущающуюся на глазах ночь?
-Все в порядке, господин, - спустя несколько минут напряженного ожидания, кудлатый великан возник в поле моего зрения, открыл переднюю дверку и влез на водительское место. - Пусть полежат на песочке, сволочи, пыл поубавят, ничего им не будет, лето еще на дворе, хоть и позднее. Держитесь, поехали, дорога неровная, а у вас парень на коленях. Как он, не пришел еще в чувство? Крепко его этот гад припечатал.
-Да, - бережно удерживая на своем плече головку Милли, сказал я, - досталось ему сегодня. Сейчас бы в баню его, прогреть хорошенько, да внутрь влить пару стопок спиртного, может, и обойдется без болезни приключение?
-Баня горячая, господин Син, каждый день топим, - внимательно следя за дорогой, ответил Шепард, - только кто его туда отведет, если он сам не сможет? Запах на всех действует. Придется вам, господин Син, вы хоть и строги к нему, но он явно к вам расположен, так что вы единственный, кого он не испугается.
-Он и сам сможет, Шепард, - не спуская глаз с лица Милли, сказал я. - Приходит в себя... - длинные ресницы дрогнули, и я наблюдал за их движением с нескрываемой радостью. - Не бойся, Милли, все позади. Мы вытащили тебя из рук преследователей, и сейчас едем домой. Тебе ничего не грозит, кроме простуды. Сейчас пойдешь в парную, хорошо прогреешься и примешь лекарство, потом я уложу тебя спать в Большом доме. Я привез твои синие баллончики, все в порядке, прости, что не догадался об этом раньше...
-Спасибо, господин, - смущенно отодвигаясь от моего голого торса, пробормотал он. - Это скоро закончится, и все будет как прежде. Но пока, хотя бы сегодня... вы не оставите меня, правда? Я не хочу быть один... вы нужны мне... пожалуйста, не уходите... - он снова прижался ко мне, его мягкие прохладные губы нежно коснулись чувствительного изгиба моей шеи, и я с трудом сдержал стон от резкого, как боль, невыносимого наслаждения...
часть 11
Милтон
Я никогда еще не чувствовал себя настолько слабым и беззащитным, как в тот вечер, когда вдохнул свой собственный "особенный" запах, который ненавидел до омерзения. Обычно я сразу же выливал на себя целый баллончик подавляющего лосьона, при первых признаках приближения этого кошмара, который наступал, ко всем прочим неприятностям, довольно бессистемно. Я мог лишь приблизительно предполагать, когда это случится в очередной раз, с разбросом плюс-минус десять, а то и пятнадцать дней, поэтому всегда имел при себе запас защитного средства.
Теперь, в условиях плена, я был лишен этого, и не мог ничем оградить себя от окружающей меня опасности, а она была слишком реальна и очевидна, ведь на острове жили и работали одни альфы, причем грубые, сильные, не отягощенные комплексами и какой-то моралью. Быть изнасилованным кем попало я не хотел, я боялся боли, боялся быть помеченным жестким сексом, и тем самым еще больше усложнить свою и без того не слишком счастливую жизнь.
Первыми меня "унюхали" два здоровенных самца, неизвестно зачем вернувшиеся поздно вечером в общую столовую, где я мыл после ужина посуду. По счастью, к тому времени я уже практически закончил работу, и смог улизнуть от их похотливых намерений в свой сарай, где зарылся поглубже в солому, надеясь, что старый застарелый навоз несколько ослабит мой приторный сладкий запах. Шепард (а он тоже смотрел на меня как-то странно) был на своем посту, и вроде бы даже почти не спал, охраняя меня снаружи, может поэтому те двое и не решились предпринять по отношению ко мне каких-то активных действий.
На следующее утро мои мучения начались всерьез. Спрятаться было негде, просить помощи не у кого, да я и не доверял никому, даже Шепарду, голова мутилась и плохо соображала от бессонной ночи, тело пылало и корчилось, как всегда бывало в эти дурацкие дни, а в мечтах я представлял себе глупые нежные сцены любви с Безымянным. Черт подери, почему именно с ним? Почему охваченное страстью тело желало именно его, моего мучителя, упертого в своей "правоте" моралиста, по вине которого я оказался сейчас в почти безвыходной ситуации? Не мог, сволочь, захватить мне хоть пару спасительных баллончиков, чтобы обезопасить от изнасилования первым встречным? Тоже мне, перевоспитатель-невежа, поставивший себе целью отучить меня от супружеских измен, как ты мог забыть об одной из главных особенностей омежьей физиологии?
В курятнике до обеда никого не было, так что чувствовал себя в относительной безопасности, тем более, что все альфы, в том числе и те двое, особенно рьяные до моих прелестей, были заняты на работе, да и Шепард не упускал меня из вида, хоть и держался на расстоянии. Я очень неважно себя чувствовал, глаза слезились, но я упертый дурак по природе, потому и не хотел показывать никому своей слабости. Ближе к концу рабочего дня, когда я уже полил практически весь огород, краем глаза уловил мелькнувшую в кустах тень. Те двое, опять они... пасут меня, наверняка не отстанут... Меня вдруг охватила паника, настолько сильная, что я перестал здраво мыслить, и просто кинулся наутек.
Когда я осознал свою ошибку, было уже слишком поздно. Привычный мир далеко, в глубине острова, а я один на берегу океана, и одуревшие от похоти альфы идут следом, они ищут меня, как охотник добычу, чтобы поймать и сожрать, то есть затрахать до смерти. От отчаяния я не нашел лучшего решения, чем прыгнуть в воду, которая по счастью оказалась не слишком холодной. Более того, мне несказанно повезло, потому что в крохотном заливчике обнаружилась такая же крохотная пещерка, и я смог вползти в нее и лечь там, на теплой прогретой земле, а не торчать в воде бесконечную вечность, чтобы получить переохлаждение, необратимо навредив здоровью. Впрочем, убежище было ненадежно и меня не спасало, и я слишком хорошо понимал это, ибо найти меня - дело времени, и альфы не отступят, пока не доберутся до моего тела. Едва сдерживая слезы отчаяния и страха перед неизбежным, я ругал себя последними словами, и это странным образом поддерживало во мне злость, не давая сломаться. Я был полным дураком, идиотом, дебилом, иначе не кинулся бы сломя голову куда попало, и из двух зол выбрал меньшее, то есть близкое соседство с Шепардом. Даже если он тоже поддался бы природе, лучше уж с ним, чем с этими жуткими чужими типами.