Сколько времени я пролежал в пещерке, сказать сложно, но худшие кошмары сбылись, и меня обнаружили. Я нырнул в воду, чтобы заглушить запах, хотя и знал, что это уже не поможет. Грубые руки вытащили меня на берег, рвали с мясом пуговицы, щипали и тискали, похотливо посмеиваясь и отпуская плоские шуточки. Мне не вырваться, не убежать, не справиться с превосходящим во много раз противником, я отдавал себе в этом отчет, но упрямо не хотел сдаваться без боя. Двинул кулаком в нос одному, укусил за руку другого... Альфы рассвирепели и дали сдачи, удар пришелся куда-то в затылок, боль пронзила меня насквозь, и сознание стало мутиться."Ну, и пусть, лучше так, бесчувственного насилуйте, сволочи... " - успел подумать я и провалился в спасительную темноту безвременья...
А возвращение в реальность оказалось сказочным и настолько нереальным, что я просто не мог в первый миг этому поверить. Замотанный во что-то сухое и пыльное, я был прижат к горячей груди Безымянного, и его ласковый голос тихо шептал мне на ухо какие-то глупости... Такой резкий контраст между полным отчаяньем перед предстоящим ужасным действом, и счастливым избавлением от мук хлынул в меня широкой рекой облегчения и затопил с головой, я растроганно хлюпнул носом и еле сдержался от позорных слез, чувствуя знакомый родной запах моего "мучителя", которого любил сейчас больше всего на этом свете.
Он что-то говорил про баню и лекарства, просил прощения за свою оплошность с баллончиками, а я чувствовал щекой его горячую кожу и тихо таял от наслаждения. До чего ж приятно сидеть у него на коленях, слушать стук его сердца, чувствовать теплые руки, которые обнимали меня так надежно и бережно! Здорово думать, что он беспокоился обо мне, искал по всему острову, спасал из рук насильников, и сейчас греет меня, озябшего, своим телом. В голову пришла мысль, что он только что раздевал меня, видел мое обнаженное тело, и сердце замерло и пропустило удар, а дыхание заволновалось. Мне хотелось остаться с ним навсегда, стать его омегой, вместе спать, отдаться целиком, раствориться в его нежности. Он мягкий и ласковый в постели, я почему-то ничуть в этом не сомневался, он затопит меня поцелуями, как в тот день, когда я свалился со стула ему в руки, сведет с ума бережными прикосновениями, будет любить страстно и трепетно, и я радостно и преданно отвечу ему тем же...
Хмелея от собственных фантазий, я прижался к нему теснее, и неумело прижал губы к изгибу его горячей шеи... Тело дрогнуло, его ли, мое ли, кто разберет? Я чувствовал, что ему приятны мои робкие ласки, что мой запах заводит его, слушал участившееся неровное дыхание... как хорошо, безумно хорошо... я тянулся к нему, в бесстыдном желании большего, и почти не скрывал этого.
-Не оставляйте меня, господин... Не уходите... - я шептал еще какие-то глупости, а машина ехала куда-то в ночь, которая тихо качала нас в своих объятиях...
***
Кто из нас сделал первый решающий шаг, прекрасно понимая, что отступать не захочет? Что путь назад навсегда потеряется в жарком мареве жгучего наслаждения, в котором он щедро затопит меня с головой, всего и без остатка? Кто первым переступил ту призрачную зыбкую грань, что отделяет безудержную страсть от логики и холодного разума, кто первым отбросил все разделяющие нас преграды и бросился сломя голову в пропасть желания? Все это стало вдруг совсем неважным, ведь нам больше не было дела до целого мира, с его выдуманными условностями и глупыми предрассудками. Мы были одни, совсем одни во вселенной, мы наслаждались друг другом, и больше никого не желали видеть.
В бане было совсем не жарко. Этакое бархатное ровное тепло, мягкое и расслабляющее... Мы заперлись и опустили шторку на уличное окошко. Приятный приглушенный свет и совершенно невыносимая эротическая обстановка...
Безымянный сидел верхом на низкой скамейке, а я в такой же позе спиной к нему, почти не дыша, весь во власти его нежных рук, водивших по моему телу вместо губки, потому что она давно уже куда-то упала, а мы даже не подумали, что ее надо бы поискать... скользкие от мыльной пены его руки, бросавшие меня в бушующий омут чувственных ощущений, они ласкали и возбуждали, сбивая дыхание, смывая с меня пыль серого покрывала, пот страха перед насильниками, и сводя на нет действие химического препарата из синего баллончика. Кожа очистилась, поры раскрылись, и мой запах, сладкий особенный запах неудержимого желания, вырвался из-под запрета и заполнил собой все вокруг, смешавшись с тонким волнующим ароматом моего альфы... эта гремучая смесь накрыла нас и понесла неудержимым вихрем безумия, туда где царили страсть и нежность... как снежная лавина, взрыв вулкана, внезапный порыв ураганного ветра...
-О, Милли... ты такой красивый... - я чувствовал спиной его горячую грудь, а руки блуждали по мне, доводя до полуобморока, - о, Милли, этот запах... нежные изгибы тела... - он целовал мне плечи и лопатки, я плыл и таял, почти уже ничего не соображая, стонал в голос и закрывал глаза в совершенном изнеможении. Я тоже хотел прикасаться к нему, хотел что-нибудь бормотать в ответ, назвать его глупо и ласково, я повернул к нему голову, и он немедленно завладел моими губами, взорвав меня изнутри новым каскадом наслаждения.
"Так не бывает! Не бывает. Не бывает... Мой милый, мой любимый... безымянный... Что же такое? Я весь горю... я даже имени не знаю... Мы встретились по ошибке... и скоро расстанемся... мы не должны были встречаться..."
... он взял меня, и я ему отдался. Ощущение внутренней наполненности ошеломило, сбив нервы в бурлящий комок, сорвало последние лепестки стыдливости. Мой первый настоящий раз, но разве он поверит в это? Я что-то лепетал, не понимая слов, вжимался в желанное тело до боли и самозабвения, я целовал его и плакал от счастья. Сладкий спазм сотряс тело, наступившая за пиком приятная расслабленность лишила способности двигаться, и я повис у него на плечах распавшейся на атомы бессильной тенью...
часть 12
Джеф
Дожив до тридцати двух, я практически не знал счастья. Неудачная любовь в юности, жестокое предательство того единственного, без кого я не мог жить, заставило замкнуться в себе и потерять веру в свою половинку. Я запер свое сердце на прочный замок равнодушия, чтобы никто больше не проник в него, и не причинил мне такой же невыносимой ноющей боли, как и неверный возлюбленный. Омеги проходили сквозь меня блеклыми тенями, не затрагивая чувств, оставаясь безликими и зачастую безымянными объектами удовлетворения телесных потребностей, сексуальными партнерами на короткое время, а то и вовсе на одну ночь. Я погрузил себя в работу, получил два высших образования, сделал неплохую карьеру, поднявшись от простого клерка до личного секретаря босса, который чрезвычайно ценил мои деловые качества и умение работать с людьми, и доверял самые деликатные и сложные дела в компании. У меня была квартира в элитном районе, свой собственный загородный дом, дорогая машина и довольно солидный счет в банке. По меркам своего круга я был завидным женихом, и на меня сыпалось немало выгодных предложений от состоятельных партнеров.