Я поступил с ним неправильно, грубо вломившись в личную жизнь и пытаясь слепить что-то свое из уже состоявшегося взрослого человека, и вот наступила неизбежная расплата за содеянное, а по счетам должны были платить мы оба. Что толку теперь заниматься самобичеванием, если вариантов не было, и исправить чудовищную ошибку я не мог? Оставалось пустить все на самотек, предоставив лечение разбитых душ великому доктору под названием Время. Мне было не с кем даже поговорить и поделиться своим горем, некому поплакаться в жилетку, выплеснув скопившееся в груди тягостное напряжение.
Нескончаемый одинокий вечер перешел в столь же длинную тяжелую ночь, а я все так же сидел в кресле в своей гостиной, глядя за окно измученными слезящимися глазами. Ни прошлое, ни будущее не имели сейчас никакого значения, а со мной было лишь мучительное настоящее, в котором я не мог переменить ничего. Пустые дни, холодный дом, одинокие ночи - такова безрадостная перспектива на ближайшее будущее, на дальнейшую жизнь, на все оставшиеся в моем распоряжении годы...
Утром я сел в машину и поехал в офис. Составил план действий, - сегодня приведу в порядок все дела и документы, а завтра начну поиски новой работы. С моим опытом и связями найти место совсем несложно, с руками оторвут, но мне хотелось выбрать какую-нибудь нейтральную компанию, чтобы пересекаться с Джуном в дальнейшем как можно реже, всерьез подумывая, а не податься ли годика на два за границу, пока не утрясутся в памяти и в сердце неожиданные последствия странного приключения?
-Господин Син, босс прислал по факсу договора и контракты, - в мой кабинет, смежный с офисом босса, постучал младший коллега, ведающий перепиской, - и еще, он желает поговорить с вами, прямо сейчас... по пятой линии.
-Хорошо, спасибо, - кивнул я, переходя в кабинет босса. Пятая линия защищена от прослушивания, на ней не ведется запись разговоров, значит, хочет сказать что-то конфиденциальное, или вообще личное, не предназначенное для ушей любопытных сотрудников. Заинтересованный, я вставил в ухо головку наушника и нажал на зеленую кнопку приема.
-Босс? Джеф на линии...
-Джеф, дружище, как я рад слышать твой голос! - Мне было неловко внимать ему, даже по телефону, я внутренне сжался, и приготовился сдерживаться. - В городском офисе все нормально? Я послал тебе все бумаги, ну ты знаешь, что с ними делать...
-Да. Разумеется, босс. Когда вы возвращаетесь?
-В четверг, Джеф. Я почти закончил здесь, причем, раньше, чем планировал. И еще, Джеф, прости, не могу не поделиться... МЫ ПОМИРИЛИСЬ С МЕЛОМ!
-Ч-что? - я поперхнулся воздухом, решив что ослышался. - С к-кем помирились???
-С моим Мелом, Джеф! Ах, да, ты же не знаешь... Моего дорогого и любимого супруга зовут Мелвин, и мы с ним помирились! Мы помирились, Джеф!!! Если бы ты знал, как я сейчас счастлив!!!
-Я... рад за вас, босс... - каждое слово давалось с трудом, я словно не говорил, а ворочал во рту тяжелые камни. - По телефону помирились, босс? Он позвонил вам?
-По телефону? Нет, он приехал ко мне, сам приехал, представляешь!!! Умолял простить, сказал, что поступил так из глупой обиды, что любит меня и больше никогда не причинит боли! Он даже выбросил при мне все свои дурацкие таблетки и пообещал родить нам чудесного малыша!.. Джеф, ты чего молчишь, воды в рот набрал, что ли?
-Джун... как давно... ваш супруг приехал к вам?...
-Под выходные, в пятницу вечером. Уже три дня мы вместе... А что? Это имеет какое-то значение? И почему ты спросил об этом, Джеф?
-Простите, босс... - чувствуя, как качается подо мной огромное здание, севшим от волнения голосом пролепетал я. - Я не должен был... задавать столь личный вопрос. Я рад за вас, искренне и бесконечно рад... босс...
-Но у тебя какой-то странный голос. Ты не заболел, Джеф? Я тут подумал на досуге... ты работаешь со мной уже семь лет, мы стали больше чем коллегами, а ты ни разу не был у меня дома. Как только вернемся с Мелом в столицу, организуем домашнюю вечеринку, просто так, без особого повода. Ты должен непременно быть у нас, непременно, я познакомлю тебя с моим милым супругом! ты ведь придешь, Джеф, ты не откажешь мне?
-Конечно, босс, я буду. Спасибо за приглашение. Не беспокойтесь за бумаги, я все сделаю. Жду вашего возвращения! - дрожащей рукой я отключил связь, выдрал из уха наушник и вцепился в крышку стола, стараясь сдержать рвущийся из меня животный рык боли. Хотелось биться головой о стены, выть белугой и проклинать свою катастрофическую идиотскую слепоту. От осознания правды я заскрипел зубами, и сердце зашлось в крике агонии, а душа вывернулась наизнанку и горела в жутком пламени безнадежного отчаяния.
Я похитил и увез на остров совсем другого человека, не имевшего к супругу босса никакого отношения. Я мучил невинного маленького омежку, я полюбил его всем сердцем, и я оттолкнул его безжалостно и несправедливо, бросив одного в пучину жестокого предательства. И где теперь мне искать его, как найти, если я не удосужился поверить ни единому его слову, и не знал о нем ничего, кроме имени?!
На крыше офиса в этот час не было никого, и я кинулся туда, чтобы выплеснуть свою отчаянную безнадежность равнодушным голубым небесам, метаться раненым зверем и стонать от сжигающей душу боли. Меня не спасало даже облегчение от того, что я не сделал недопустимого проступка, ни в чем не провинился перед боссом, и что мне не надо было менять любимую работу и привычный уклад жизни. Без Милли жизнь была выжженной пустыней, космическим вакуумом, бесконечным голым пространством... Остановившись у парапета крыши, я смотрел с высоты сорок пятого этажа на громадный мегаполис, который заполнял собой все видимое пространство, теряясь за горизонтом. Как найти мальчика в этом человеческом муравейнике, если я ничего, совсем ничего про него не знаю? И захочет ли он быть найденным, после всего, что я сделал с ним? Захочет ли выслушать меня, принять извинения, простить и заново поверить?
Знакомый детектив, к которому я заявился на следующий день со своим горем, внимательно выслушал меня и покачал головой.