Жил ли я, боролся ли, томился?
Всё опаловой сокрыто пеленой.
Я б хотел, чтоб кто-нибудь молился,
Плакал бы тихонько надо мной.
Чтоб, мешаясь с горечью свирели,
Вновь ко мне от канувших годин
Долетал лишь тихий запах прели
Старых яблочных куртин.
ОБНОВЛЕНИЕ
Как слабых тянет бездны зев,
Меня влекут и мучат выси.
И он – Архангел, Дух и Лев –
Ко мне явился в Танаисе.
Я пал, боясь, как человек,
Его увидеть свет и лики,
Но поднял он меня и рек:
«Я здесь по манию Владыки.
Еще не грянул грозный Свет
Над воспаленным алым миром,
Но ты изрек святой обет
Пред Древом, Ликом и Потиром.
Всё в бездне. Дни темны и злы,
Но жди, но жажди обновленья.
И знай, что Свет не встретит мглы,
Что Бог не терпит дней паденья».
И вот надежду для людей
Несу путем вседневной боли,
Поняв, что в мире нет святей
Господней Непреклонной Воли.
ПРИСНОДЕВА
Вдали смолкают пушек жерла.
Ты снизошла в усталый ад.
Ты над безумием простерла
Свой тиховейный синий плат.
И вот над бездной трехаршинной,
Друзей пожравшей и врагов,
Над безысходностью звериной –
Звездисто-огненный Покров.
И в синеве твоей просторной
Яснеют храмы и дворцы,
И по дороге вечно торной
Идут седые чернецы.
МОЛЛЮСКИ
И в этих массах скользких, еле связных,
Скользят сознанья сны.
Средь водорослей, мхов разнообразных,
В мерцаньях глубины…
Мы ближние, мы крайние ступени,
Сужденные земным.
И ведомо ль, какие сходят тени,
Скользят по ним?
И сможем ли, нарушив тяготенье,
Отторгнув цепь существ,
Сами собой в сияньи отрешенья
Восстать над сном веществ?
СВЕРШЕНИЕ
В одиночестве новых Египтов,
В странной сутолке чисел и масс,
Позабытых пророческих скриптов
Всё мне слышится вещий глас.
Апокалипсис – темная книга –
Приоткрылась из-за афиш,
Всё мне видятся крест, и вериги,
И святые из призрачных ниш.
Будет час – о, я знаю, знаю:
Различая Радость и персть,
Как невесту, я жизнь повстречаю,
Как жену, я узнаю смерть.
Только в грохоте автомобилей
Оправдание я ли найду?
Вижу – кары от скуки и пыли,
Братья, братья бредут в бреду.
Будет час. Всё померкнет. Странно
Кто-то вздрогнет и вскрикнет вдруг.
И охватит душу нежданно
Непосильный цепкий испуг.
Кто-то будет кричать о Боге,
Кто-то будет рычать, как зверь,
Перекрестятся все дороги,
Распахнется последняя дверь.
И в кафе, где кричат прейскуранты
О забвении кратких минут,
Зарыдают модные франты
И впервые к Творцу воззовут.
Все наречия смолкнут мгновенно,
Только шелест миллионов губ;
Лишь горят и гремят над вселенной
Миллионы ангельских труб.
Над голодными злыми полями,
Над простором, где ужас поник,
Над безумными городами
Воссияет Единый Лик
Только те, для кого осиянно
Вечной Радостью всё Бытие,
Будут снова взывать: «Осанна.
Да приидет Царствие Твое!»
КАПИТАН НЕМО
Юрию Бек-Софиеву
И небо, небо вечно немо.
Вверху, внизу, вокруг – вода.
Я, капитан подводный Немо,
Жду гибели всегда, всегда.
И кто мои расторгнет узы?
В подводной лодке я один.
За люком чудятся медузы,
Струятся чудища глубин.
Колышется сырая глыба,
Меняя зыбкие черты,
И феерические рыбы
Глядят, разинув жадно рты.
Пусть цели нет. Лишь колыханье
Свободно избранных путей
При электрическом сияньи
Мной сотворенных в бездне дней.
Куда, куда теперь направит
Свобода вольное весло?
Квадраты стен и духа давит
Законных атмосфер число.
Там, на поверхности, цветенье
Лимонных рощ и женских ртов
И жизни смутное движенье
Пустыни людных городов.
Но я, безумный навигатор,
Презрев людей и небосвод,
Сломал в гордыне регулятор,
Влекущий на поверхность вод.
И дни мелькают, словно рыбы, –
Один, одни в моем гробу,
Иные чудища и глыбы
Скользят, гнетут припав ко лбу.
Любезный ужас зреет в мраке.
Я знаю – в безднах глубины
Меня охватит скользкий кракен,
Кошмар, мои томивший сны.
И затрещат обшивки лодки
Под студенистым колпаком,
И смерти страх застынет в глотке
Кроваво-матовым комком.
Погаснет лампы свет искусный,
Замрет бесцельный стук машин,
И поцелуй приникнет гнусный
Присосков чудища глубин.
Борьба бесцельна. Словно туша,
Паду в бессилии, немой.
И смерть текучая задушит
Последней душною волной.
Но нет! Одна надежда бьется:
Сквозь толщу многоверстных вод
Бессмертно-Некое прорвется
Туда, где вечен небосвод.
«Взволнованной души сыздетства вечный лекарь…»
Е.В. Аничкову
Взволнованной души сыздетства вечный лекарь,
Кто тень твою с моей в веках навек связал?
Мне помнится, что я в Михайловском бывал,
Как Дельвиг некогда и славный Кюхельбекер…