— Трин? — сказал Зейн.
Неужели это всё? Конец света, каким мы его знали, наступил в прекрасном проявлении золотого света?
— Что? — спросила я, когда искры начали падать вниз.
— Твоя рука, — Зейн повернулся ко мне, и одно из его крыльев коснулось моей руки. Он сложил свои руки вокруг меня. — Чувствуется как кусок льда.
То, как чувствовала себя моя рука, в данный момент не казалось большим приоритетом. Смутно осознавая, что он потирает мои пальцы между своими, я изо всех сил старалась удержаться на ногах под тяжестью того, что мы наблюдали. Сияющие нити были прекрасны, напоминая мне светлячков, но в тот момент, когда они приземлялись — в тот момент, когда один из них касался человека, они были испорчены тем, что было внутри Гавриила.
— Твоя рука не греется, — Зейн скользнул ладонью по моей руке. — Твоя рука…
— Бог сделал это, — сказал Люцифер, голос его звенел от шока. — Бог действительно сделал это. Смотрите, — Люцифер протянул руку, когда одна из хлопьев, теперь в основном белая, поплыла к нам. — Это… это снег?
Я начала было спрашивать его, почему он не знает, как выглядит снег, но потом поняла, что он попал в Ад… за что? Тысячи лет? Я сомневалась, что в Аду идёт снег. Или что он помнит, как выглядит снег.
— Это… снег, — руки Зейна всё ещё лежали на моей руке. — Послушай, Трин. Это снег.
Оторвав взгляд от суматохи, я посмотрела на свою руку, на его руки. Маленькие белые хлопья приземлялись на его кожу, испаряясь при прикосновении и оставляя блестящее пятнышко позади.
— Он загрязнён?
— Это не кажется злом, — эти ультраяркие глаза встретились с моими. — Тебе кажется, это злом?
Я покачала головой, когда снег продолжал падать на мои руки.
— Похоже на снег.
— Это не зло, — сказал Люцифер, и я услышала улыбку в его голосе. — Я знаю зло. Это снег, и это так… — он застонал от отвращения. — О, чёрт возьми.
— Что? — Моё сердце пропустило удар, когда я посмотрела на него.
Он стоял, уперев руки в бока.
— Он не загрязнён.
— Почему ты говоришь так, будто это плохо? — потребовал Зейн.
А ещё лучше, почему Зейн вдруг заговорил так, словно стоял в туннеле, хотя он стоял рядом со мной? Я посмотрела на него. Его черты были расплывчатыми — ну, более расплывчатыми, чем обычно, и я…
— Он полон добра, — выплюнул Люцифер. — Он чист, и это всё на мне. Мне нужно будет смыть с себя это дерьмо.
Это было хорошо… Это было за пределами хорошего и за пределами того, на что любой из нас слишком боялся надеяться. Бог шагнул вперёд. Он, или Она, или Кто-то ещё сделал шаг вперёд. Слёзы наполнили мои глаза, но я…
— Держу пари, ты там наверху смеёшься, не так ли? — крикнул Люцифер. — Посыпать меня эквивалентом небесной бомбы с глиттером? Серьёзно?
Я уставилась на снег, собиравшийся на моей руке. Он не таял.
— После всего, что я для тебя сделал, вот как Ты мне отплатил? — Люцифер продолжал бушевать. — Мне придётся пять раз принять душ, и я знаю, что не смогу избавиться от запаха человечности и добра.
Зейн повернулся ко мне со смехом в голосе, когда сказал:
— Мы сделали это, Трин.
Мы сделали это, но…
Я попыталась сглотнуть, но в горле появилось странное ощущение, как будто оно сузилось.
— Я чувствую себя нехорошо.
Звук хлопающих крыльев Зейна закончился его криком. Я не знала, почему он выкрикнул моё имя, но потом я внезапно оказалась в его объятиях, и он оказался надо мной, его лицо то появлялось, то исчезало.
— Трин! В чём дело?
Зейн не стал дожидаться моего ответа. Его рука скользнула по моей груди и вниз по животу. Он остановился, а затем задрал мою рубашку, ругаясь.
— Ты ранена.
— Это просто… царапина.
Рука Зейна дрожала на моём животе, когда он повернул голову.
— Люцифер! Прекрати ныть и иди сюда!
— Что? — спросила я, или мне показалось, что спросила.
Я не была уверена, так как изо всех сил пыталась поднять руку достаточно долго, чтобы посмотреть вниз. Я видела свой живот, но он выглядел странно. Как и кожа… как будто она становилась серой и расползалась.
— Что это? — потребовал Зейн. — Что происходит?
Расплывчатое лицо Люцифера появилось над одним из крыльев Зейна. Он наклонил голову, а затем резко развернулся и исчез из виду.
И моя… моя голова казалась слишком тяжёлой. Я обмякла, и смотрела поверх Зейна и кончиков его прекрасных крыльев на снег, который продолжал падать. Во мне поселилось оцепенение. Глубокое понимание.
— Что ты делаешь? — крикнул ему Зейн, слегка повернув меня в сторону. — Люцифер!