Получив благословение, Либертин отправился по своему делу. Многие знакомые, мужи благородные и почтенные, увидев его лицо в синяках и шишках, спрашивали, что с ним случилось. Монах отвечал им, что вчера вечером по своим грехам он налетел на скамейку и... как видите. Так праведник ни гнева отца не выдал, ни в грех лжи не впал.
Вот так, Петр, сила смирения, я уверен, намного выше чудес и знамений, которые совершал этот великий муж.
Б. Из жития святого Пахомия
Пахомий Великий еще в юном возрасте стал послушником святого Паламона. Он всегда повиновался учителю охотно и без рассуждений и слушался его со смиренным сердцем, несмотря на величайшее и даже сверх всякой меры суровое к себе отношение. Одним из многих тяжких послушаний Пахомия был постоянный сбор хвороста в горах. Ходил он туда босым и часто ранил себе ноги, наступив на колючки терновника. Но юноша терпеливо переносил боль, вспоминая о гвоздях, которыми были пронзены руки и ноги Спасителя на Кресте.
В. Из жития святого Антония Нового, бывшего при иконоборцах
Преподобный отец наш Антоний был родом из архонтов[69], но предпочел монашеское житие в уединении, где в течение ногих лет безмолвствовал и совершал поистине суровейшие подвиги. И вот как-то он читал божественную «Лествицу» о добродетелях и в конце главы о послушании нашел поучительные слова: «Кто живя в безмолвии, познал свою немощь, и, пришедши, продал себя послушанию, тот, бывши слеп, без труда ко Христу прозрел»[70]. Эта мысль празила его своей ясностью, и он подумал: «После стольких трудов и аскетических подвигов, я все еще слеп? И когда же я прозрею?». Преподобный оставил свое отшельничество и направился в монастырь, чтобы жить вместе с братией.
Антоний пришел к знаменитому Кионскому монастырю в Вифинской епархии. Несколько дней он пробыл в странноприимном доме вместе с нищими, никому ничего не говоря о себе, и обедал вместе с нищими. Но подвижник не мог есть хлеб даром, поэтому пошел в горы, набрал вязанку хвороста, принес ее на себе и положил у ворот монастыря. Когда гостинник, которому было поручено заботиться о гостях, увидел это, то спросил:
– Что ты делаешь, авва? Монастырь не нуждается в твоих трудах. Все, кто приходят сюда, едят даром и благодарят Бога.
– Знаю, – ответил Антоний, – но не могу сидеть без дела. Когда я работаю, мне как-то спокойнее.
Преподобный продолжал приносить хворост к монастырским воротам, никому ничего не говоря. Гостинник сказал об этом игумену. А игуменом был славный Игнатий, который своими трудами ради Господа воздвиг монастырь. Он посоветовал монаху:
– А ты спроси его, чего он хочет, если так упорно трудится за воротами.
Монах так и сделал.
– Я же пришелец, – ответил ему Антоний, – и хотел бы, если Бог даст, остаться у вас для духовной пользы.
Узнав об этом, игумен велел привести Антония в монастырь. Игнатий понял, кто он (ибо давно слышал о высоком образе жизни отшельника), и спросил:
– Зачем ты так утруждаешь себя, авва?
– Хочу научиться у вас добродетели, которой мне до сих пор не хватает, – ответил Антоний.
– Тебе поздно идти в ученики, – сказал игумен. – Ведь ты столько лег прожил наедине с собой и Богом! От этого многие отшельники коснеют в своеволии. За какую бы добродетель они ни брались, добиваются ее, будь то воздержание, пост, нестяжание или изнурение плоти. Но как только приходят в обитель с общежительным уставом, становится очевидно, что они не крепки даже в тех добродетелях, в которых казались сильными, потому что им не хватает смирения.
– Это и я понял из боговдохновенных наставлений святых отцов, – сказал Антоний, – и еще то, что не положил даже начала добродетелям. И потому пришел сюда, чтобы предать самого себя в рабство братии и с вашей помощью начать, если позволит Христос, жизнь по вашим благоразумным наставлениям.
После этих слов Антония приняли в монастырь. Игумен дал ему сначала послушание в храме. Оно было довольно трудное, и многие уклонялись от него. Преподобный исполнял его некоторое время. Но поскольку тяжесть этих трудов ему показалась недостаточной, он пришел к игумену и сказал: