Старец сказал: «Начало учения Спасителя – в скорби и страданиях. А кто избегает начала, тот избегает Божественного ведения. Как с букваря начинают обучать детей постижению знаний, так и монах сначала в трудах и скорбях обретает послушание, а потом становится сонаследником Бога и сыном Божиим[77].
Авва Пимен, наслышанный об авве Нисферое, в юном возрасте ставшем насельником киновии, захотел познакомиться с ним и попросил его игумена прислать святого к нему. Нисферой пришел к нему вместе с экономом монастыря. Старец спросил:
– Авва Нисферой, откуда у тебя такая добродетель: какая бы беда ни случилась в киновии, ты молчишь и не вмешиваешься?
Старец долго добивался от него ответа, наконец, Нисферой сказал:
– Прости меня авва. Как только я пришел в киновию, то сказал самому себе: что осел и что ты – это одно и то же.
Осла бьют – он молчит, ругают – не отвечает. И ты будь таким же.
И псалмопевец думает так же: Как скот был я перед Тобою. Но я всегда с Тобою (Пс. 72:22–23).
Авва Пимен сказал: «Человек, который живет рядом с ближним, должен быть, как столп. Его ругают – он не гневается, прославляют – не превозносится».
Об Иоанне Фивейском Младшем, ученике аввы Аммоя, рассказывали, что он двенадцать лет прислуживал своему старцу, когда тот болел. Он жил вместе с ним в ущелье, и старец часто срывал на нем свой гнев. Иоанн отдавал больному все силы, но тот даже ни разу не сказал ему, что он спасется. Только когда стал умирать, окруженный старцами, схватил его руку и воскликнул:
– Ты спасешься! Спасешься! – и передал его старцам со словами:
– Он ангел, а не человек!
Один из отцов просил Бога открыть ему, какой меры подвига он достиг. И Бог открыл, что в такой-то киновии есть брат, который выше его. Старец встал и отправился в киновию. Увидев этого великого и славного старца, игумены приняли его с радостью.
Старец попросил:
– Я хотел бы встретиться со всеми братьями и поприветствовать их.
Игумен велел позвать всех братьев. Но среди них не оказалось того, о ком было откровение старцу.
– Не остался ли еще какого-нибудь брата? – спросил святой.
– Да, есть тут у нас один – ковыряется в саду. Правда, он глуповат.
– Позовите его, – попросил старец.
Его позвали. Когда брат пришел, старец встал, подошел к нему, поцеловал его и, отведя в сторону, поговорил с ним наедине:
– Скажи мне, каково твое делание?
– Да, я человек глупый, – ответил брат.
Но старец продолжал расспрашивать его, и тот сказал:
– Авва каждый день ставит в моей келье вола, который используется для вращения машины, и тот каждый день рвет мои веревки для циновок, которые я плету. И вот уже тридцать лет как я терплю все это и ни разу не позволил своему помыслу подумать что – либо против моего аввы, и ни разу не ударил вола, но терпеливо плету циновки и благодарю Бога.
Услышав это, старец пришел в изумление и по одному этому понял остальное его делание.
Д. Из святого Ефрема
Брат, если ты находишься на послушании у отцов, то в этом проявляешь твердость своей веры, а не в том, чтобы все с тобой нянчились и обращались мягко и вежливо. Ты показываешь, что готов терпеть, если тебя унижают и бьют. Понятно, даже зверь становится кротким и послушным, когда его ласкают. И ты не обижайся на того, кто наказывает тебя, если хочешь стать сосудом избранным, но во всем с кротостью повинуйся своему наставнику. Ведь и Сам Господь, когда вочеловечился, слушался, сначала Мать и названного отца, как об этом пишет Евангелист: И был в повиновении у них (Лк. 2:51). А затем и Своего истинного Отца Небесного. Он был, по словам апостола, послушлив даже до смерти, и смерти крестной (Флп. 2:8).
С благодарностью принимай выпавшие на твою долю скорби и наказания от своего настоятеля. Ибо есть ли какой сын, которого бы не наказывал отец? – сказал апостол. – Если же остаетесь без наказания, которое всем обще, то вы – незаконные дети, а не сыны (Евр. 12:7–8). Тебя побили? Радуйся этому и постарайся исправиться. Тебя побили ни за что? Тем больше твоя награда. Ведь даже апостолов, возвещавших спасение миру, бивали в городах, точно злодеев. А они не обижались и не гневались, но радовались, что за имя Господа Иисуса удостоились принять бессмертие (Деян. 5:41).
Но, может быть, какой-нибудь самый нерадивый скажет:
– Мне обидно, что я положил столько трудов в монастыре, а со мной так поступили.
Тогда я бы спросил его:
– Вот на что ты, оказывается, обижен, раб Божий? Тогда пойми, что после стольких лет и таких трудов, о которых говоришь, ты все еще не одолел свои страсти. Если себя считаешь опытным, хотя на деле ты ничто, то обманываешь сам себя. Свое умение кормчий проявляет во время бури, а монах – во время бесчестия и побоев, принимает ли он их с радостью как величайшее благо для себя или же обижается и оправдывается. Кто превозносится и говорит: «Я уже столько лет живу монашеской жизнью», а на деле никак не показывает своего умения и даже не усвоил навыка благочестивой жизни, – это все равно, что браться за инструмент, не научившись им пользоваться.