Но Сильван продолжал настойчиво уговаривать Пахомия, обещая исправиться. Тогда святой потребовал поручительства, что бывший мим опять не возьмется за старое. Святой дивный муж по имени Петроний взял Сильвана на поруки. Блаженный Пахомий одобрил такое решение и, благословив, передал несчастного Петронию. Сильван, получив прощение, начал смирять себя так, что для многих, а лучше сказать для всей братии, стал образцом и правилом для подражания во всякой добродетели и благочестии, особенно же в плаче по Богу. Часто даже во время трапезы из его глаз слезы лились ручьем, и он не мог удержать их, и они смешивались с его скудной трапезой. Так исполнилось на нем слово Давида: Я ем пепел, как хлеб, и питье мое растворяю слезами (Пс. 101:10).
Братья просили его не плакать при паломниках и посторонних людях, но он признавался, что сколько раз ни пытался сдержать слезы, ему это не удавалось. Монахи говорили ему, что он может это делать только, когда останется один, во время умиленной молитвы. Но на трапезе следует сдерживать слезы (ибо душа, как говорили они, может и без внешних слез постоянно пребывать в умилении). Они спрашивали его, почему он так много плачет, и даже пытались запретить ему делать это (они говорили, что многие краснеют, глядя на него, и даже не могут есть).
– Как же не плакать, братья, – отвечал он, – когда мне прислуживают святые? Даже прах с их ног лучше меня. А уж сам я и вовсе недостоин их. И как же мне не скорбеть после этого?
Вы говорили, – продолжал Сильван, – что святые люди прислуживают мне, балаганному шуту. При этом, братья мои, я плачу и всякий раз боюсь, не уподоблюсь ли я святотатцам Дафану и Авирону[104], которые хотели с лукавым произволением и нечистыми помыслами кадить святыне? Я уже многое познал, а о своем спасении даже не беспокоюсь и потому не стыжусь своих слез. Знаю, на мне грехов не счесть, и если бы я умер от горя, то в этом не было ничего удивительного.
Сильван подвизался довольно долго и успешно, и Пахомий Великий сам заговорил о нем при всех.
– Послушайте, братья! – сказал он. – Я клятвенно утверждаю перед Богом, что с самого основания киновии из всей моей братии никто не сумел подражать мне, кроме одного.
Услышав его слова, одни подумали о Феодоре, другие – о Петронии, третьи об Орсисии. Феодор спросил святого, о ком он говорит, но тот ничего не ответил. Феодор стал настаивать, и старшие братья тоже принялись просить старца сказать, о ком идет речь.
– Если б я знал, – сказал Пахомий, – что человек, о котором я сказал и которого сейчас назову, тщеславен, то не упомянул бы о нем. Но благодатью Христовой мне известно, что после моей похвалы он станет еще больше смирять себя. Поэтому для вящего подражания его жизни и не опасаясь за всех нас, я похвалю его.
Ты, Феодор, и те, кто, как и ты, – продолжал он, – совершают подвиг в монастыре, скрутили дьявола по рукам и ногам, словно воробья, и каждый из вас по милости Господа попирает его, словно прах. Но как только вы впадете в нерадение, лежащий у вас в ногах лукавый восстанет и обратится против вас.
Брат же Сильван, которого мы совсем недавно хотели изгнать из монастыря за его нерадение, теперь всей своей крепостью возненавидел диавола и с такой яростью восстал на него, что тот даже боится показаться ему на глаза, потому что Сильван полностью сокрушил его необычайной силой своего смиренномудрия. Вы, конечно, совершили дело добродетели и при столь великих свершениях обретаете дерзость. Он же, чем больше совершенствуется в своих подвигах, тем больше считает себя хуже всех и всей душой и всем своим помышлением смотрит на себя как на дрянь. Вот поэтому у него постоянно легко льются слезы, ибо он откровенно считает себя ничем и труды свои не ставит ни во что. А ничего так не боится дьявол, как смиренномудрия, когда оно проявляется на деле во всей своей силе и от всей души.
После этого Сильван подвизался еще восемь лет вдобавок к двадцати прежним и так закончил свой путь. Преподобный засвидетельствовал, что видел, как сонм ангелов с великой радостью принял его душу и вознес на небо и как избранную жертву доставил Христу.
Б. Из жития святой Синклитикии
Блаженная Синклитикия говорила, что смиренномудрие настолько велико, что дьявол, который может подражать чуть ли не всем добродетелям, об этой даже не имеет ни малейшего понятия. Поэтому апостол Петр, знавший, насколько надежно и прочно смиренномудрие, заповедует нам облечься в него (см. 1Пет. 5:5), то есть никогда не расставаться с ним, носить его, чтобы оно хранило и все другие добродетели. Как нельзя построить корабль без гвоздей, так невозможно и спастись без смиренномудрия. Обрати внимание на песнопение трех отроков (в печи Вавилонской): разве они упомянули все добродетели? Нет. К славящим Господа они причислили только смиренных и ничего не сказали о разумных и нестяжательных (Дан. 3:87). И Сам Господь, дабы исполнить Свой замысел нашего спасения, облекся в смирение: Научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим (Мф. 11:29). И пусть смиренномудрие станет началом и завершением всех благ.
104
В книге Чисел Ветхого Завета рассказывается о Дафане и Авироне: они пользовались влиянием среди евреев, которые под руководством Корея восстали против Моисея во время странствования по пустыне. Моисей обратился за помощью к Богу, и – разверзла земля уста свои и поглотила их и домы их, и всех людей Кореевых и все имущество; и сошли они со всем, что принадлежало им, живые в преисподнюю (Числ. 16:32–33).