– Смирение разрушает всю силу врага. Я сам слышал, как демон сказал: «Стоит мне только посеять ссору между монахами, как один из них делает поклон – и у меня вся сила пропадает».
Старец сказал: «Смирение не гневается и никого не вводит в гнев».
Старца спросили:
– Почему нас одолевают демоны?
– Потому что мы сложили наше оружие. Я говорю о самоуничижении, смирении, нестяжании и терпении, – ответил он.
Старца спросили:
– Что такое смирение?
– Это, – ответил он, – когда твой брат согрешит, ты простишь его прежде, чем он попросит у тебя прощения.
Об авве Сисое говорили, что когда он умирал, возле него собрались старцы и стали спрашивать его:
– Что ты видишь?
– Вижу, что пришли за мной, – ответил он, – а я прошу их оставить мне хоть немного времени на покаяние.
Один старец спросил:
– А если тебе дадут время, разве ты успеешь сделать что-нибудь для покаяния?
– Даже если ничего не успею, то хоть немного повздыхаю о своей душе, и мне хватит.
Как-то к старцу в Фиваиду привели одержимого, чтобы он исцелил его. Старец после многих молитв приказал бесу:
– Выходи из Божьего творения!
– Я выйду, – ответил тот, – только спрошу тебя об одном изречении. Ответь, кто такие козлища и кто агнцы? (См.: Мф. 25:32).
– Козлища – это я, – ответил старец, – агнцев же знает Господь.
Услышав это, бес громко закричал:
– За твое смирение выхожу, – и тотчас оставил юношу.
Старцы говорили: «Когда брань смолкает у нас, тогда нам нужно смиряться еще больше. Ведь это значит, что Бог пожалел и покрыл нас, немощных. А если мы станем превозноситься, Он отнимет от нас Свой покров, и мы погибнем».
Брат спросил старца:
– В чем преуспеяние человека о Господе?
– Преуспеяние человека – это смирение, – ответил старец. – Чем глубже он нисходит в своем смирении, тем выше поднимается в преуспеянии.
Старец сказал: «Если говоришь кому-нибудь «прости меня», ты смиряешься сам и попаляешь бесов».
Старец говорил: «Если бы мельник не зашоривал глаза вращающему жернов ослу, тот стал бы поворачивать морду назад и поедать его зерно. Так и нам по замыслу Божьего спасения даются шоры, чтобы мы не видели добро, которое делаем, и не восхваляли бы самих себя и из-за этого не лишались бы своей награды. А для того чтобы мы осуждали себя, нам иногда попускаются нечистые помыслы, и мы видим только их. И вся эта грязь скрывает от нас то маленькое добро, какое у нас есть. Пока человек уничижает сам себя, его труды не напрасны».
Старца спросили:
– Что такое смирение?
– Смирение – великое Божье дело, – ответил он, – а путь к смирению – в страданиях тела и в том, чтобы считать себя грешным и хуже всех.
– Что значит считать себя хуже всех? – спросил брат.
– Это значит смотреть не на чужие грехи, – ответил старец, – а только на свои и непрестанно молиться Богу.
В одной киновии жил монах, который брал на себя грехи других братьев. Он обвинял себя даже в блуде и утверждал,
что он его совершил. Некоторые братья, не знавшие о его подвиге, начали роптать:
– Сколько же зла от него, – говорили они, – да при том еще и ничего не делает.
Авва знал, почему он так поступает, и сказал братьям:
– Одна его циновка, которую он плетет со смирением, для меня дороже ваших всех, сделанных с гордостью. Если хотите, то сами увидите извещение от Бога.
Он велел братьям развести костер, принести три своих циновки и одну брата и бросить в огонь. И только они бросили их в костер, как они тут же сгорели. Только циновка брата осталась нетленной. И те, кто совсем недавно обвиняли его, увидели это, пали ему в ноги и с тех пор чтили, как отца.
Один монах, получив рану, с земным поклоном извинился перед тем, кто поранил его.
Старец рассказал о двух мирянах, которые, договорившись между собой, оставили мир и стали монахами, и довольно ревностными, но по неведению сделали себя евнухами ради Царства Небесного, считая, что тем самым исполняют евангельское слово[111]. Узнав об этом, архиепископ отлучил их от причастия. Они же, думая, что поступили правильно, возмутились и пошли к архиепископу Иерусалимскому и все рассказали ему. Но и тот отлучил их. Потом к Антиохийскому, но и там их не поняли. В конце концов, бедолаги дошли до папы Римского, как старшего, но и от него услышали то же самое [112].
Они задумались, а затем дружно решили:
– Все они ходят на соборы, вот и покрывают друг друга. Пойдем к святому Божию Епифанию, епископу Кипрскому, и от него узнаем Божью волю – он пророк и не смотрит на лица.
И оба горемыки отправились в путь. Но как только они подошли к городу, святому было открыто о них. Он послал людей, чтобы предупредить скопцов: «Даже в город не входите». И только тут бедняги вразумились.
111
Здесь имеется в виду Евангелие от Матфея 19, 12. Такое буквальное понимание текста было распространено в некоторых сектах в первые века христианства. На самом деле самооскопление запрещено каноническими правилами нашей церкви.
112
В первые века христанства архиепископ Римский считался «первым среди равных» по отношению ко всем остальным главам поместных церквей, поскольку он был архиепископом Римской церкви, а Рим был столицей Римского государства. Папы стали называть Римскую церковь верховной властью гораздо позднее, когда они захотели стать выше всех патриархов и получить светскую власть над всеми церквями и всеми христианами.