– Тогда я возьму кого-нибудь с собой.
– Черт возьми! Однажды тебя уже пытались убить, ты чудом уцелела. А теперь сама идешь навстречу своей гибели!
– Сэр Родерик полагает, что я мертва, ему и в голову не придет разыскивать меня. И его людям, разумеется, тоже. Я должна что-то делать. Не могу я отправиться с тобой ко двору и помогать тебе там. Не могу обратиться к немногим своим знакомым, поскольку они считают меня умершей. Слишком долго я боролась за этих детей, чтобы сейчас отступить. Это и прежде было опасно, разве не так? Ведь этот мерзавец, мой муж, пытался меня убить. И где гарантия, что он не найдет меня и не попытается убить снова? Ты делаешь все возможное, чтобы не похищали детей из знатных семей, но тем чаще сэр Родерик станет красть детей у бедняков, тех, что без присмотра бегают по улицам. И моя цель – не допустить этого.
Пейтон понимал, что Кирсти не может сидеть сложа руки, и не стал возражать. Если распространять слухи в городе и находить союзников и свидетелей, это пойдет на пользу общему делу. Йен Сильный пытался делать что-то в этом направлении, но скорее был способен внушить горожанам страх, чем доверие. Здравый смысл подсказывал Пейтону, что план Кирсти надо принять. Но слишком велик был риск. И будь на то его воля, он запер бы Кирсти, расставив вокруг часовых, и не выпускал до тех пор, пока сэр Родерик жив. Но, зная, что это невозможно, он старался придумать какое-нибудь решение.
– Я могу брать с собой Каллума, – заявила Кирсти, изо всех сил стараясь не показать, как ей приятно, что он поглаживает ее плечи и руки.
– И Родерик, и его люди сразу узнают мальчика. – Когда она говорила, он не в силах был отвести взгляд от ее полных губ, сгорая от желания почувствовать их вкус на своих губах.
– Да никогда в жизни – дай мне только нарядить его как следует. Для двух юнцов путешествие по городу будет куда безопаснее, чем для одного, а то, что я отлично умею прятаться и прошмыгнуть незамеченной, тебе известно. Каллум умеет это не хуже меня. И клянусь, если замечу что-то подозрительное, немедленно вернусь и больше не выйду из дома, пока Родерик не умрет.
Кирсти не смогла совладать с собой, и дрожь восторга сотрясла всю ее, когда он нежным движением обхватил ее лицо своими изящными ладонями. Золотые искорки в его зеленых глазах засверкали, заблестели, завораживая ее. Вообще-то она была недовольна, что ее влечет к этому мужчине. Ей вовсе не хотелось пополнить собой длинный список его поклонниц.
– Ты хотела сказать, при первых же признаках опасности? – переспросил он, удивляясь, что поддался на ее уговоры.
– Именно так. – Его пальцы нежно ласкали ее лицо, и ее бросило в жар.
– И ты никогда не будешь выходить одна.
– Никогда. – Голос ее дрогнул, потому что в этот момент он коснулся губами ее лба.
– И никогда не выйдешь ночью. – Он поцеловал сначала один глаз, потом другой.
– Ни за что.
Кирсти слышала свой голос, но не отдавала себе отчета в том, что говорит. Он покрывал ее лицо легкими поцелуями, и после каждого поцелуя разговоры интересовали ее все меньше и меньше.
Пейтон прижал губы к ее губам, и Кирсти обвила руками его шею. Едва он коснулся языком ее сомкнутых губ, как она с готовностью приоткрыла их. Родерик целовал ее несколько раз в их первую брачную ночь, и, когда он засунул язык ей в рот, она почувствовала себя так, будто ей вставили кляп. С Пейтоном все было по-другому, от каждого движения его языка ее бросало в жар, и она все сильнее ощущала желание. Ей хотелось чего-то большего, она не смогла бы объяснить, чего именно.
Неожиданно Кирсти высвободилась из его объятий и, пристально глядя на него, попыталась выровнять дыхание, заметив при этом, что Пейтон дышит так же часто и тяжело.
– Такое больше не должно повториться, – сказала она как-то неуверенно.
– Но ты хочешь меня. – Он протянул к ней руки.
Кирсти попятилась к двери.
– Мало ли чего я хочу.
– Но я могу тебе это дать.
Куда подевалось его красноречие опытного соблазнителя? Он растерял все слова, которые обычно говорят в таких случаях. Страсть затуманила мозг.
– Нет. Я не стану одной из многих твоих любовниц, – заявила она, схватившись за щеколду. – К тому же я хочу сохранить девственность. И если не удастся осуществить наш план, я по крайней мере смогу хлопотать об аннулировании моего брака с Родериком.
И она убежала, прежде чем он нашелся, что возразить. Вряд ли она действительно верила, что аннулирование ее брака возможно. Родерик желал ее смерти и уже пытался убить ее. Кирсти достаточно знает, думал Пейтон, ее заявление – просто попытка заставить его оставить ее в покое.
Он налил себе вина и залпом осушил кубок. Это не остудило жар, бурливший в его крови. Еще ни одну женщину он не желал так, как Кирсти. Он старался быть истинным джентльменом и не предпринимать попыток ее соблазнить. Но этот обжигающий поцелуй положил конец всем его иллюзиям. Не зря он прослыл покорителем женских сердец. И он не отступит, не сдастся, пустит в ход все свое умение и опыт. И не успокоится, пока Кирсти не окажется в его постели.
Глава 5
– Он просто хочет залезть к тебе под юбку.
Кирсти чуть не упала – хорошо, успела опереться о неровную каменную кладку здания, возле которого они стояли. В изумлении она уставилась на хмурого Каллума. Мальчик был переодет, и большая шапка, скрывавшая его яркие волосы, затеняла зеленые глаза. Кирсти призадумалась. Как давно Каллуму запала в голову эта мысль? Уже восьмой день они выходят вдвоем в город и каждый вечер сообщают добытые сведения Пейтону и Йену. Но только сегодня мальчик сказал, что Пейтон пытается ее соблазнить.
А между тем Пейтон соблазнял ее весьма старательно, подумала она, заставляя себя успокоиться. Постоянно дотрагивался до нее, ненавязчиво, но с чувственным видом. Старался сорвать поцелуй-другой, говорил слова, от которых кровь быстрее бежит по жилам. Кирсти поморщилась – разумеется, ей следовало быть готовой к подобному. Каллум был сообразительным мальчиком, к тому же рано понабравшимся уличной премудрости, – как же ему было не понять, что происходит на его глазах?
– Мало ли что он хочет, еще неизвестно, что он получит, – сказала она. И они двинулись дальше.
– Говорят, он и камень может соблазнить.
– Ну, это чересчур. Мужчина он красивый, нравится женщинам, умеет соблазнять. Лучше или хуже других мужчин, этого я тебе сказать не могу. Но не забывай, что я – мужняя жена и дала перед алтарем обет.
– Это с Родериком-то?
– Да, не такого мужа я хотела, и гореть ему в аду, этому извращенцу, убийце, негодяю! Но он все равно мне муж, и обет я дала перед лицом Господа. Пейтон же, судя по всему, привык к женщинам, которые на подобные вещи не обращают внимания. Слишком долго он пробыл при дворе.
Какое-то время Каллум шел молча, затем, глядя на свои новые мягкие сапоги, заметил:
– Но он же не возвел тебя на супружеское ложе. Родерик, я имею в виду. Значит, никакой он тебе не муж.
– Я нашего супружества не расторгала.
– Зато он расторг – если за пять лет ни разу не исполнил супружеский долг. Ничто тебя не связывает с этим человеком – просто надо найти какого-нибудь церковника, который признал бы, что ваш брак никакой не брак, и подписал бы тебе о том документ, или что там положено. Думаю, ты и сама это прекрасно знаешь, так же, как и сэр Пейтон. Так что нечего упираться.
– Пейтон мне не муж.
Каллум что-то буркнул, наверняка ругательства, и покачал головой:
– Какое это имеет значение? Тебе ведь нужен мужчина, я знаю.
В голосе его прозвучали мрачные нотки, и Кирсти призадумалась: а не переживает ли Каллум сейчас свою первую влюбленность – в нее? Если так, то ей следует быть очень осторожной в словах. Если мальчик испытывает к ней подобные чувства, то нельзя ни открыто признавать их существование, ни игнорировать. Придется продумывать каждый свой шаг.