Только не тот, кто желает думать, что она виновна. Маркус.
И у него есть основания сомневаться в ее невиновности. Полтора года назад она сделала именно то, в чем ее никак не мог бы заподозрить начальник безопасности.
У нее были веские причины так поступить. Но никто из участников сделки не думал на ней погреть руки. Алекс хотел уничтожить компанию, в которой работали сотни людей, только ради личной мести. Сделай он то, что задумал, едва ли был бы счастлив от содеянного и вряд ли его брак не закончился бы разводом. Если учесть, что его жена была дочерью владельца той самой компании, которую он стремился разорить.
И Веронике нужны были деньги, чтобы спасти жизнь Дженни и начать новую жизнь – уже с ребенком. Да, средства для достижения этих целей были не самыми лучшими, и она не переставала терзаться по этому поводу. Но разве Маркус может это понять? Конечно, нет. Иначе он не стал бы делать ее объектом своего расследования. Она поделилась с ним самым сокровенным – и получила в ответ лишь ехидную насмешку над собственной доверчивостью.
Она рассказала ему о родителях, о Дженни, но это не развеяло его сомнений. Что он думал? Что она продаст секреты компании, для того чтобы оплатить обучение сестры в колледже?
Его молчание во время этого допроса говорило о многом.
Веронику лихорадило. Она понимала, что должна покинуть кабинет, прежде чем потеряет контроль над собой.
– Если у вас больше нет ко мне вопросов, я бы хотела уйти.
Она начала подниматься, но Маркус положил ей руку на предплечье. Она с трудом удержалась от того, чтобы не отшвырнуть ее. Она осталась сидеть с видом холодного презрения. По крайней мере она надеялась, что выглядит именно так. Если испытываемые ею страдания выдавали ее глаза, то лучше бы ей умереть.
– Еще минуточку.
Вероника кивнула. Она боялась говорить, чтобы голосом не выдать себя.
– Можно мне получить такой же доступ к почте, какой имеете вы?
– Нельзя без разрешения Джека.
– Он в списке, – сказал мистер Клайн. Маркус нахмурился:
– Мы не можем действовать через него. Мне придется использовать вашу систему для расследования.
Чтобы Маркус постоянно сидел у нее в отсеке после того, как он поступил с ней? Она этого не вынесет. Вероника проглотила комок, застрявший в горле.
– Хорошо. Что-то еще?
Она должна уйти отсюда. Прямо сейчас. Маркус убрал руку.
– Не теперь. Если мне придет в голову что-то еще, мы могли бы обсудить это за ленчем.
Он думает, что после всего она пойдете ним на ленч? Может, с его самомнением он полагает, что она еще и спать с ним будет?
Она хотела послать его к черту. Здесь, при всех. Наступить каблуком ему на ногу и вдавить острую шпильку прямо в мягкую кожу его ботинок. Ей хотелось вылить теперь уже остывший кофе ему на голову – на наглую блондинистую голову, но она не сделала ни того, ни другого.
Она встала и пошла к двери.
– Вероника, – окликнул ее мистер Клайн. Она остановилась на полпути к двери.
– Да?
– Спасибо, что довели до моего сведения это сообщение. Не каждый сотрудник по собственной воле ввязался бы в такую историю.
Вероника коротко кивнула и сделала еще один шаг к спасительному выходу. Еще десять футов – и она на свободе. Ни Маркуса, ни зрителей. Она была на грани нервного срыва.
Эти десять футов были как десяток миль, но в итоге она оказалась за порогом злосчастного кабинета. В приемной она буквально упала на стол Эллисон.
Как могла она оказаться такой дурой? Такой наивной? Поверить сладким речам Маркуса о будущем? У него врожденная аллергия на прочные отношения.
Ну что ж, никогда и ни за что не станет она делить ленч – и что бы то ни было другое – с Маркусом Данверсом. Больше никогда.
Глава 15
Эллисон дождалась, пока Бен и Маркус уйдут из кабинета Джорджа.
– Ты ведешь здесь, в «Клайн технолоджи», расследование возможного шпионажа? – спросила она, оставшись наедине с боссом.
Он поднял взгляд от записей, и по его глазам было ясно: он удивлен, что она все еще здесь.
В течение дня она редко задерживалась у него в кабинете. Это запрещалось правилами. От нее требовалось умение полностью подавлять эмоции, она должна была вести себя как робот, чтобы ни одна живая душа в компании не заподозрила, что босс водит шашни с личным секретарем.
– Я думал, это и так понятно.
– Ты мне ничего не сказал.
– Не было необходимости ставить тебя в известность.
– Я твой персональный секретарь.
– Да, но ты не моя тень. Я в состоянии принимать кое-какие решения, не спрашивая у тебя совета. – Ее больно ужалил его сарказм, но она преодолела боль.
Она начала привыкать к ней. Пренебрежение на работе с лихвой окупалось тем вниманием, что он оказывал ей во внерабочее время. Она сумела себя в этом убедить.
– Я была в списке?
Тот же вопрос задала Вероника Ричардc. И то же отчаяние, что увидела Эллисон в глазах своей более молодой сослуживицы, охватило ее от сознания того, что ответ скорее всего будет положительным.
– Это не важно. И вообще этот разговор ни к чему. Если ты закончила, я бы предпочел вернуться к работе.
– Не смей испытывать на мне свои руководящие приемы. Ответь, черт побери, на мой вопрос.
Джордж отложил в сторону документы, нарочито медленно поправил бумаги.
– Вы не могли бы повторить то, что вы сказали, миссис Дженнингс?
– Ответь, черт побери, на мой вопрос.
От шока глаза у него стали круглыми. Он рассчитывал, что она попятится от его взгляда, но, похоже, сейчас ей было на все наплевать. Даже на то, что он ее уволит.
На кону было нечто поважнее работы.
Сердце.
– Да, ты была в списке.
– И поэтому ты предпочел не посвящать меня в расследование? Я ведь подозреваемая.
– Ты имела доступ ко всей той информации, что утекала, – сказал Клайн, не подтверждая, но и не опровергая ее предположения.
– Я имела доступ к информации, утечка которой имела бы для твоей компании куда более далеко идущие последствия, и я ее не разглашала.
– Ты здесь ни при чем. Источник утечки информации, как оказалось, находится в отделе маркетинга.
Разочарование камнем легло на сердце. Ее буквально гнула к земле эта тяжесть.
– Тебе не кажется, что как твоя любовница я не заслужила того, чтобы меня держали в полном неведении?
– Ты ведь знаешь, я не позволяю личным склонностям влиять на решения, связанные с бизнесом.
Он держался так надменно, словно был принцем крови.
– Я думала, что между нами что-то есть.
– Я бы предпочел не обсуждать это сейчас.
Она во все глаза смотрела на него. Тело у нее ныло от с трудом сдерживаемого гнева и обиды.
– А что, если я хочу это обсудить?
– Ты мой личный секретарь, а не жена. Когда мы находимся здесь, в этом здании, мои желания главенствуют.
Как будто только в этом здании!
Она развернулась на каблуках, спеша покинуть этот кабинет, до того как сделает нечто необратимое, о чем будет потом горько жалеть. Например, скажет этому надменному сукину сыну, что он может сделать со своей работой.
– Эллисон!
Она остановилась у двери.
– С тобой все в порядке? Она быстро кивнула:
– Да.
– Хорошо. Мне не хочется приглашать сюда другого секретаря. Сегодня еще многое предстоит сделать.
Вот так. Может, в постели с ней он и ощущает себя разгоряченным подростком, но секс с ней всегда будет на вторых ролях – в первую очередь она для него секретарша. И то, что было у него с ней во внерабочее время, тоже имело свое название – секс, и ничего больше. В этот момент ослепительной ясности она это поняла.
Он ни разу не пригласил ее на свидание.
Ни разу не представил ее взрослым детям и не попросил, чтобы она познакомила его со своими детьми.
Если и было в их отношениях что-то теплое и личное, то это ее работа личного секретаря. Только эта ее роль в его жизни имела для него значение. К несчастью, она не могла больше играть ее.