Годков тебе совсем немного,
Но жизнь, прочувствовав сполна,
Ты в князя юного, - Алешку,
Самозабвенно влюблена.
И видит Бог, не беспричинно,
И в этом нет ничьей вины,
Вполне серьезные мужчины
Всерьез тобой увлечены.
Так побеждай в манере светской
В миру добра и в море зла
И с непосредственностью детской
Твори полезные дела!
Пусть каждый миг - событьем станет!
Волнует страсть, крутой вираж,
А если внешность вдруг привянет, -
Спасет умелый макияж!
Простыми дружными словами
Согрей, как прежде, душу мне.
Прости, когда не буду с вами
"Ни по моей, ни чьей вине".
Пускай Чернобыльские черти
Изобличают во грехе, -
Дарю тебе, мой друг,
Бессмертье
В непритязательном стихе...
1997
ДЕНЬ ТАТЬЯНЫ
Т. Трифоновой
Все основательно и ясно
Решит в плену рабочих дней,
Возникнет мысль: "Она прекрасна
В нетерпеливости своей…"
Но, чтобы Вас узнать поближе
Представить надо чудный миг:
На горном склоне мчатся лыжи,
Пророчат счастье для двоих.
Или, проигрывая редко,
В спортивной радости земной
Вы элегантною ракеткой,
Шутя, играетесь луной...
О, боже мой, зачем уныло
К перу тянусь я всякий раз:
Нужны цветы, а не чернила,
Чтоб правду высказать о Вас!
1997
Чернобыль
НАДЕЖДЕ ДУНАЕВОЙ
Окраина мая. Сирень отцвела.
А ландыш запрятал в траву ожерелье.
Жаре, уступая - прохлада ушла.
Готовится лето справлять новоселье.
Сегодня бокал за тебя подниму.
Отпразднуем вместе рожденье земное.
Мой друг задушевный, я все не пойму
Твое сочетанье, - прохлады и зноя.
Заботится кровь матерей и отцов
О звездной мечте и счастливой минуте.
И добрый телец на заре близнецов
Хранит постоянство и двойственность сути.
Твое обаянье - на все времена:
Надежда, жена, идеальная мама,
И долгу и дружбе надежно верна,
И вечным заботам семейного храма.
мая 1997
СНЕГИРЬ
Легла на кроны нежным светом
Чуть перезревшая заря...
На клене, в иней разодетом
Я вдруг увидел снегиря.
Чуть различим, он был. И все же
Его почувствовали мы,
И было на весну похоже
Живое яблоко зимы.
С тех пор так нежно сердцу любы
Вишневой спелости заря,
И запрокинутые губы,
И грустный голос снегиря.
1997
ЗАЙЧИК – "ЗАКЛАДАЙЧИК"
Жил – был серый заинька во лесочке
Кушал травку, листики да грибочки.
Раз нюхнул бутылочку "Оковитой",
Что забыли дяденьки недопитой.
С той одной понюшечки – к полной чаше…
Наш родимый заинька "забульбашил",
Нет ему ни удержу, ни предела,
Вся родня у заиньки окосела.
Взял медведь над заинькой попеченье,
Посылали заиньку на леченье.
Натерпелся серенький горя – страху,
Проклинал и водочку и Глеваху.
Чтоб не хаять водочку понапрасну,
Пусть любому заиньке будет ясно:
В одиночку горькую пить не гоже,
Наливайте чарочку, мы поможем.
Егеря, охотники, следопыты,
Не бросайте водочку недопитой,
Чтобы в тех угодьях где вы сели,
Зайчики и волчики не косели.
1997
ОСИНОВЫЙ КОЛ
Миру выдался сон. В нем и весям и хатам
Привелось исполнять литургию свою.
Долгий слышался стон над Полесьем распятым:
Невиновных опять - за гроши предают.
Дивных благостных мест воля тройки ли, троицы
Не смогла сохранить для нирваны живой:
Виснет краденый крест над стаканом пропойцы,
Шепчет праведный лист над его головой.
Белый крест узнаем над церквушкой родной,
На распятии затих человеческий сын,
А в сознаньи моем - над сермяжной страною
Вбиты колья родных поседевших осин.
Не изменит судьбы воля тройки и троицы,
И друзей и врагов держит в яме одной.
Черный кол уже был над могилой пропойцы,
Не поставьте его над родной стороной!
1997
Чернобыль
ТОСКА
Шьют в Гулаге мне койку вечную
И в раскольники упекли...
За поэзией, сукой течною,
Прут бесплодные кобели.
Неприметными и неброскими
Где гаденышем, где ужом
Скороспелыми, недоносками
Прут в святилище нагишом.
Брали в очередь душу вешнюю
Да по бартеру, втихаря
Жрут блевотину зарубежную
С видом праведным бунтаря.
На Николушку и Столыпина
И на Ленина стал похож,
Алой кровушкой стенка выткана
Тлеет лезвием жулий нож.
Вместе с Родиной разворованной
Каждой клеткою болен я.
Ведь страна моя, "непорочная",
Не продажная, а своя.
1997
МОНОЛОГ СЕРДЦА
В дружелюбном общеньи не мешкаю,
Наполняя бокалы на треть,
Слышу сердца морзянку, неспешную:
Начинаем, дружище, мудреть?
Не о старости речь, не о вялости,
Блещет осень под радугой дня,
Не хотят ни тревоги, ни шалости
Оставлять без работы меня.
Одолев суету, радиацию
И друзья становились мудрей,
И подруг утонченная грация
В тонких профилях их дочерей.
Нашу юность - наивную, скромную
Не посмеем забвенью предать,
Чтобы мы, до конца неуемные,
Не устали любить и страдать!
1997
* * *
Воздав сторицей многословью,
На фоне всех амурных дел,
Нелепо величать любовью
Хмельную похоть жадных тел.
Влюбленность в мире колобродит.
О ней, - журнальная страда.
Она твердит: Любовь уходит,
Не оставляя и следа.
Но возрождаясь в лете млечной
Багряный свет роняя в кровь,
Любовь священна, безупречна.
Иначе это - не любовь!
Весна, зима ли верховодит, -
Горит волшебная заря..
Ее влюбленные находят
За счастья миг - благодаря!
1998
РОСТИСЛАВУ ВЕРГЕЛЕСУ