– Ты что, маленький? Любую клевету стараются сделать похожей на правду. Но ты же муж, ты лучше знаешь, на что я способна, а на что – никогда. О том, что мне приписали, я и сейчас имею весьма смутное представление, а тогда не знала этого вообще. Вот спроси у дочери, это не я ее, а она меня, выйдя замуж, посвящала в тонкости интимной жизни.
– Да, отец, наша мама – уникальный образец неведения…
– Ох, Ленечка, ну зачем ты мне именно сегодня все рассказал? К одной страшной новости присоединил вторую… Двойного груза я просто не вынесу! Тебе нужно было гораздо раньше открыть мне глаза на козни Ильи. Как ты мог столько лет носить в себе эту грязь? Ведь злая клевета прежде всего ударила по тебе! Ты мучился сам, а потом мучил меня, потому что относился ко мне гораздо хуже, чем я того заслуживаю. Если бы ты сразу все рассказал – мы оба избежали бы напрасных мучений!
– Но я же был уверен, что ты все это знаешь!
– Откуда? Они же подстерегли тебя тайком!
– Да нет, я не это имею в виду. Зачем рассказывать человеку о его же собственном поведении, ведь он и сам знает свои поступки…
– Свои – конечно. Но как я могла знать о чужой выдумке?
– Отец, это тебе преподнесли клевету, тебе, а не маме. Маму же как-то вот обошли вниманием, забыли предупредить о том, что будут расправляться с ней твоими руками… И вообще, отец, ты мог бы поговорить со мной, если не доверял маме. Ты же знаешь, что я – человек надежный, ты спокойно открываешь мне свои тайны. Представь себе, что и мама так же поступает. Мама тяжело пережила все, что тогда случилось. Она много раз анализировала свои ошибки, а я была ее поверенной – уже сейчас, когда стала взрослой и могу ее понять. Мама говорила со мной совершенно искренне, ей нужна была исповедь, а на исповеди не лгут. Но дело не только в этом…
Я и сама хорошо помню те давние события, могу свидетельствовать, что мама с Ильей никогда не пытались остаться наедине. Я постоянно присутствовала при их встречах и разговорах. Если ты помнишь, я болела в те годы, в школу ходила редко, а один год совсем не училась, у меня не было иного общения, чем с людьми, которые приходят в наш дом. Я не упускала случая послушать разговоры старших, и, надо сказать, что меня-то уж точно эти разговоры развивали и обогащали…
А у Ильи дома мама была всего раза три – только по делу и только вместе со мной, ты же знаешь, какая неприятная там семья, недаром он от своих родных у нас спасался. Так что, отец, если тебя еще что-то беспокоит, давай поговорим, я тебе многое могу объяснить, а маме уже разговоров хватит. Не надо было вообще вспоминать прошлое, сегодня главная проблема – это ты и твоя любовница…
Оля увела отца в другую комнату – она заметила, что я совсем изнемогаю от слез. Но вскоре Леня вернулся и тронул меня за плечо:
– Послушай, Рай… Ой, прости!.. Послушай, Ксюша, давай забудем то, что мы сейчас наговорили друг другу. Ребенка не будет. Я уже дал Раисе приличную сумму на аборт, потому и принес вчера такую маленькую зарплату. Да, с деньгами у нас сейчас туго, ты вправе возмутится! Но я возьму калым и компенсирую этот расход. Я хочу вернуться к тебе. Попробую порвать с Раисой. Не буду врать, теперь это нелегко. Для начала я решил десять дней ее не видеть, если получится – значит, все будет хорошо…
В дверях моей комнаты показалась Оля:
– Отец, ты волен принимать какие угодно решения, только учти, что мы с мамой тоже будем думать и тоже – решать…
***
Да, да, Оля права! Поскорее нужно решиться на поступок, после которого мучения останутся позади! Я их, видимо, заслужила: не до конца искупила свою вину, но теперь это уже не имеет значения, дело зашло слишком далеко. Леонид меня никогда не простит, потому что прощать не умеет, а я не смогла с должным смирением попросить у него прощения, потому что до ужаса боюсь его агрессии. Все это – грехи не менее тяжкие, чем измена, и очиститься от них нам будет легче вдали друг от друга...
Да и не могу я больше! Нет сил, чтобы терпеть и холодность Леонида, и его просроченную ревность, а тем более – частые выпивки. От мерзкого запаха перегара хочется бежать на край света… Если для избавления от всего этого нужен развод – пусть он будет. В конце концов, и сын, и дочь давно считают такой шаг необходимым. По своей инициативе я бы развод не смогла затеять, какие бы трудности ни переживала. Причинить боль другому человеку – еще труднее. Пока я верила, что нужна Лене, – оставалась с ним рядом несмотря ни на что!
А теперь ситуация изменилась. Я не бросаю мужа на произвол судьбы: у него есть, кого любить, с кем жить – и слава Богу! Это не значит, что я перенесу расставание легко, что не буду страдать и ревновать – уже сейчас я страдаю гораздо больше, чем он… Из комнаты Леонида давно доносится безмятежный храп, а я все никак не могу успокоиться, слезы так и льются… Сколько же их в человеке? Но ведь должен же наступить момент, когда все мое горе вытечет с этими слезами? Лучше один раз пережить острую боль, разрывая нить, которая связывает меня с мужем, чем изо дня в день чувствовать, как эта нить мучительно напрягается. Недаром хирурги одним движением срывают присохшие к ране бинты…