И с тобою рядом тихо посижу,
Никого к тебе я близко не пущу,
Ты меня за все простишь, и я прощу...»
А в самом деле: мне ведь хочется просто посидеть рядом с мужем, будто ничего и не случилось, вмиг забыть плохое и обменять с ним взаимным прощением? Если честно, то очень хочется. Да мне-то и прощать не нужно, потому что не было «непрощения»! А если Леня прекратит вспоминать Илью, то вернется давно забытое время, когда мы с ним жили «в согласье да любви» и делили пополам обиды и печали – есть такие слова в припеве песни-подсказки. А самое главное, чтобы жизнь наша закончилась в соответствии с последним куплетом:
«Пролетают наши годики года,
Только это все не горе, не беда,
Будем мы с тобою рядышком вдвоем
И на этом белом свете и на том»
Да-а… Сейчас это кажется ненаучной фантастикой! Запуталась наша жизнь так, что невозможно представить себе светлый и безмятежный ее финал… Так что ошиблось «Дорожное радио», напрасно старается вселить в меня несбыточные мечты. Сейчас не мечтания важны, а возможность найти максимально щадящий выход из ситуации «треугольника» и с достоинством отпустить Леонида к Раисе, если жизнь покажет, что это – лучший выход.
Я старалась быстренько выключить радио, если там звучала эта провокационная песня, но когда вновь включала – первым делом возникала именно она! А не включать я не могла: в те дни тишину просто не переносила: от нее усиливалась мыслемешалка, от которой я уже на стенку лезла...
* * *
Леня обещание свое выполнил: и не пил в тот день, и вернулся строго ко времени, хотя с Раисой все-таки поговорить успел.
– Она ждала меня у проходной завода, – объяснил Леонид. – Отдала назад деньги, сказала, что подозрение на беременность не подтвердилось. Как видишь, человек она порядочный, хороший. Не надо ее обижать, у нее ведь никого нет…
– Никого? Дочь, мать, брат… Ты сам говорил, что там полон дом.
– Я имею в виду близкого друга, мужчину.
– Тогда что можно сказать обо мне? У меня «никого нет» в гораздо большей степени и очень давно… Но не будем об этом. Садись за стол, я приготовила твой любимый борщ, а потом пойдем к врачу.
– Лучше завтра с утра. От меня перегаром несет со вчерашнего, да и болею я, видишь – трясет всего?
Я видела и трясучку и другие симптомы похмелья, поэтому растворила уже в компоте янтарь-антитокс. Борщ не доставил Леониду обычного удовольствия, но все-таки это было именно то, что мог сейчас проглотить. И компот с лекарством послушно выпил. А потом я помогла ему обработать рану и ушла в свою комнату, так как Леонид уснул сразу после перевязки. На сегодня – все. Он проспит теперь до утра, да и мне нужно поскорее лечь в постель. Сейчас самое главное – это сон. Я больше ни на что не способна, пока не остынут мои закипающие мозги...
Следующие два дня сентября – субботу и воскресенье – я не забуду никогда: такими они выдались странными и трудными. Ничего подобного в нашей с Леней жизни еще не было… Впервые за много месяцев муж полностью провел оба выходных со мной и был трезвым. Если посмотреть со стороны – дружная, благополучная пара.
Вместе ходили в больницу и часа два сидели там рядышком, дожидаясь консультации хирурга, потом искали в аптеках нужные лекарства, покупали на базаре продукты, готовили обед, гуляли с собакой – словом, не расставались ни на минуту и при этом вели какую-то увлекательную беседу. Со стороны только так и могло показаться, что увлекательную, – настолько оживлен и разговорчив был Леонид и настолько внимательно его слушала я.
Скорее всего, до сегодняшнего дня он никому не рассказывал так подробно о своих отношениях с Раисой: по натуре скрытен, к тому же близкие друзья у него были только в молодости, а потом как-то растерялись, замкнулись в своих семьях. От меня же он таился, по словам дочери, «как партизан». И вот теперь Леня отводил душу за все три года своей вынужденной скрытности: партизан покинул, наконец, вражескую территорию и оказался среди своих, среди людей, с которыми можно говорить свободно…
Я безропотно приняла на себя роль своего парня (а скорее, матери или сестры), не успев даже сообразить, нужно ли мне такое доверие со стороны мужа. Интуиция подсказала, что нужно.
Я слушала мужа, насколько это удавалось, без комментариев, чтобы не спугнуть его настрой на откровенность. Старалась оставаться спокойной и доброжелательной, но внутри все вздрагивало от боли, которая усиливалась по мере того, как история отношений Леонида и Раисы представала передо мной в красках и деталях.
– Есть в ней что-то этакое, чисто женское, соблазнительное. Пацанам сейчас подавай тощие задницы, а мне понравилось, что у Райки такие крутые бедра. – Леня виртуозно изобразил в воздухе контур гитары. – К тому же молодая, темпераментная и никаких комплексов! Крутится и так и этак, раз десять поменяет позу, чтобы обеспечить себе удовольствие многократно. И мужика раззадорит. Я ведь не врал, что у меня развивается импотенция. Бывает, что и при встрече с ней поначалу нет никакой реакции, но она, как говорят, «и у мертвого поднимет», не брезгует такими приемами, на которые женщины твоего типа не соглашаются.