— Как кончится дождь, будем творить суд и расправу, — объявил Головня.
— Ты-то откуда проведал про его нечестие? — спросил Головня Костореза. — Может, вместе с ним хотел нагрянуть, да припоздал, а?
Тонкие заскорузлые пальцы Головни лежали на костяной рукояти ножа в кожаном чехле, прицепленном к сыромятному поясу. Другая ладонь, сжатая в кулак, недвижимо покоилась на сосновой столешнице. Пронзительный взгляд буравил Жара изумрудами зрачков из-под жидких бровей. В избе еще стоял запах крови, темные пятна на полу зримо напоминали о недавней схватке, ввергая Жара в леденящий ужас.
— Нет-нет, Сполох говорил… хотел, чтоб и я… но не стал… Клянусь Наукой! — Косторез устремил на вождя взгляд, полный мольбы. — Ты веришь? Веришь мне, а? В-ведь я н-никогда… никогда против тебя… прошу… видят небеса… Г-головня…
— Хотел, значит, и тебя вовлечь, да ты не дался? — насмешливо произнес Головня. — Ловкая сказка!
— Ум-моляю… ч-честное слово… я б-бы никогда…
Головня долго созерцал его, скользя пристальным взором по дрожащему лицу; затем, обхватив щеку Костореза ладонью, провел жестким пальцем под его правым глазом. Проговорил, будто упрашивал:
— Не предавай, Жар. Нас, Артамоновых, и так повыкосило. Если предашь, с кем останусь? Пылан предал, жена твоя предала. Искра, негодяйка, тоже изменила. Сполоху верил как себе — и он туда же. Ты хоть будь верен…
Жар, обалдев от такой перемены, торопливо заверил его:
— Я никогда… ни в жизнь… здоровьем детей…
— Здоровьем детей — да-да… — Головня вздохнул, опустив плечи. От грозного вида его не осталось и следа. Теперь перед Жаром сидел безмерно уставший и печальный человек.
Но длилось это недолго. Головня тут же встряхнулся и бодро произнес:
— А хотя бы и предашь… Убить меня все равно не сможешь, только себя погубишь. Душу свою потеряешь. Сколько уж раз смертушка рядом ходила, а все мимо. Наука надо мной витает, бьет крылами. Слышишь? Я — избранник богини, призванный нести ее истину миру. Мне не страшны никакие козни. Прошло время, когда других боялся, теперь сам навожу страх! Здесь, в тайге, нет для меня соперника. Я один внимаю гласу богини! С тех пор, как услыхал его впервые в пещере, иду с ним по жизни. Нет во мне злобы, но лишь вера и справедливость. Ежели караю кого, то за дело. Если награждаю, то за заслуги. Нигде не сошел с тропы! Так впредь и буду идти, добрый к друзьям и беспощадный к врагам. Соображаешь, Жар? Думаешь, не болело у меня сердце, когда приговаривал изменников к смерти? Будь я прежним, может, и простил бы засранцев. Но Наука не склонна прощать. Она, благодатная, велела мне лишать мерзавцев жизни. Ибо лицемеры не должны осквернять собой землю. Согласен со мной?
— Согласен, Головня, — прохрипел Жар.
— Чую, борьба только начинается. Может, и не доведется мне дойти до конца. Много врагов, много… Язвят со всех сторон. Недруги думают — держусь за власть. Глупцы. Не власть мне дорога, а слово Науки. Если не я, то кто его гласить будет? Не вижу достойного. Все во тьме блуждают. Понимаешь?
— Понимаю, Головня, — завороженно промолвил Жар.
— Богиня призвала меня служить Ей. То был не мой выбор. Она, великая, обратила ко мне Свой лик, когда я, отвергнутый всеми, замерзал среди ледяных полей. Она сказала: «Головня, ты избран Мною нести слово истины людям». Что мне оставалось делать? Я подчинился Ее воле и продолжаю ей следовать. Ибо Она, владычица земная и небесная, устала пребывать в небрежении, забытая Своими чадами. Она хочет вернуться в мир, который создала. И я — орудие Ее. За мною сила правды! А кто против меня, тот против правды.
— Истинно так, великий вождь! — выпалил Жар.
Глядя на вдохновенно вещавшего Головню, он вдруг с необычайной остротой почувствовал всю ничтожность и тщету недругов его. О богиня, насколько глуп и мелочен был Сполох в своем порыве! Не понимал, что замахивается на великана, неизмеримо сильнее его. Думал поспорить с вечностью, дурак! С таким же успехом он мог бы попытаться остановить пургу. Головня — он даже не колдун, он… стихия! Всесметающая, лютая стихия, которая не утихнет, пока не перемешает все общины, какие есть на земле.
А вождь продолжал:
— Много, много дел впереди: очистить край от крамольников, утвердить истинную веру, разобраться с пришельцами… Ох, не поспеть. Ищу человека! Продолжателя дела. А натыкаюсь на злых людей. Приходиться быть жестоким: если не раздавлю зло сегодня, завтра оно раздавит добро. Нужно торопиться. Силы мои не вечны. Хочу быть уверенным, что в свой последний час не оставлю крамоле надежды. Вот к чему стремлюсь, Жар! Вот о чем мечтаю.