Единство «блатной музыки» обусловливается примѣненіемъ къ ней этой второй точки зрѣнія. Ее спаиваетъ въ одно цѣлое то обстоятельство, что ея носителями являются люди, составляющіе въ извѣстномъ смыслѣ отдѣльный классъ, отдѣльное сословіе, объединенные какъ болѣе или менѣе одинаковымъ собственнымъ міровоззрѣніемъ и взглядомъ на самихъ себя, такъ и одинаковымъ къ нимъ отношеніемъ другихъ сталкивающихся съ ними, «добропорядочныхъ» и «благонамѣренныхъ», людей. Но въ чисто племенно-языковомъ, произносительномъ и морфологическомъ (касающемся строя языка) отношеніи, «блатная музыка» отражаетъ въ себѣ какъ обще-русскія особенности, такъ и особенности тѣхъ говоровъ, изъ области которыхъ происходятъ ея носители. Благодаря разношорстному племенному составу Россійскаго государства, къ русской «блатной музыкѣ» пріобщаются тоже всякаго рода «инородцы» и «иноязычники», и они, само собою разумѣется, накладываютъ свою печать на этотъ своеобразный продуктъ языкового творчества и воспроизведенія.
Но съ «внутренней стороны», со стороны свойственныхъ ей идей и отражающагося въ ней міровоззрѣнія, «блатная музыка» является продуктомъ международнаго общенія того класса общества, къ которому принадлежатъ тоже и ея русскіе носители. Какъ носители всемірныхъ идей господства надъ людьми, соціальнаго переустройства, науки, искусства, торговли и т. д., точно также и носители «блатного» промысла и «блатныхъ» спеціальностей принадлежатъ не одному народу, но всему человѣчеству. Благодаря этой международности, русская «блатная музыка» всосала въ себя не только заимствованныя слова, нанесенныя съ разныхъ странъ свѣта, не только своеобразныя ассоціаціи значеній, возникшія въ чужой племенной средѣ, но вмѣстѣ съ тѣмъ, хотя въ гораздо менѣе значительныхъ размѣрахъ, и иноязычное построеніе словъ и выраженій, и даже иноязычныя особенности произношенія, насколько онѣ совмѣстимы съ чисто русскимъ фонетическимъ обликомъ этого языка.
Вообще же, про составные элементы «блатной музыки» можно сказать, что они въ значительной степени даютъ намъ или общіе международные «корни», или же по крайней мѣрѣ международный, общечеловѣческій способъ ассоціаціи значеній словъ, со всѣми метафорами, иносказаніями и т. п.
Что касается письменной, графической и оптической, стороны «блатной музыки», то, благодаря внѣдрившимся въ насъ русскимъ графически-фонетическимъ ассоціаціямъ, мы склонны передавать на письмѣ слова и сочетанія словъ этого своеобразнаго русскаго говора съ помощью обыкновенныхъ русскихъ графическихъ средствъ. Это и примѣнено въ предлагаемомъ сборникѣ. Нѣкоторыя слова «блатной музыки» повторяются тоже и въ общеупотребительномъ русскомъ языкѣ, или, по крайней мѣрѣ, въ нѣкоторыхъ «приличныхъ» говорахъ. Такихъ словъ, какъ напр. баланда (см., м. пр., въ словарѣ Даля) или «котъ», найдется навѣрно извѣстное количество. Надо только сравнить словарь «блатной музыки» съ общерусскимъ словаремъ, напримѣръ, съ словаремъ Даля или же съ словаремъ Академіи наукъ (къ сожалѣнію, напечатаннымъ пока только до буквы З включительно).
Предлагаемый здѣсь сборникъ содержитъ въ себѣ богатый матеріалъ для изслѣдователей «поэтическаго», т. е. созерцательнаго, не аналитическаго, восприниманія того, что существуетъ и происходитъ какъ въ насъ самихъ, такъ и предположительно въ такъ называемомъ «внѣшнемъ мірѣ». Многія слова и выраженія искрятся своеобразною ироніей и юморомъ, который чаще всего, — какъ это иначе и быть не можетъ, — подходитъ подъ понятіе т. наз. «висѣличнаго юмора» (Galgenhumor). Но мы не должны забывать, что въ переживаемое нами время намъ необходимо упражняться и совершенствоваться именно въ «висѣличномъ юморѣ». А то безъ этой поддержки намъ просто пришлось бы отчаяться и …… повѣситься. Спасибо «блатной музыкѣ» за укрѣпленіе въ насъ этого, столь драгоцѣннаго и живительнаго, настроенія. Кандидатамъ въ офиціально клеймленные «блатные» или по крайней мѣрѣ «желѣзоклюи» надо учиться у заправскихъ «блатныхъ».
Заглавіе предлагаемаго здѣсь труда не совсѣмъ точно. Это вѣдь не только «жаргонъ тюрьмы», но также многихъ никогда не бывавшихъ въ тюрьмѣ. Это «языкъ» не только «воровъ, мошенниковъ и шулеровъ», но и нѣкоторыхъ другихъ профессій, заслуживающихъ не столько презрѣнія, сколько состраданія и прощающаго пониманія. Стало быть, это заглавіе въ его настоящемъ видѣ отличается извѣстнаго рода несправедливостью по отношенію къ описываемымъ паціентамъ.
Въ «блатномъ» мірѣ во всей его совокупности надо различать нѣсколько разныхъ частныхъ міровъ. Вѣдь шулера это одно, находящіеся на свободѣ убійцы, воры, грабители, мошенники и т. п. — другое, клеймленные начальствомъ «преступники» и острожники — третье. А отъ всѣхъ нихъ отличается міръ проститутокъ съ ихъ «котами». Къ однимъ изъ представителей «блатного» міра примѣняется всецѣло пословица: «на то щука въ морѣ, чтобъ карась не дремалъ». Щука — «блатные», карась — ихъ жертвы изъ «ветошной» и, только изрѣдка, изъ самой же «блатной» среды. На другихъ же «блатныхъ» нельзя смотрѣть иначе, какъ на просто «отверженныхъ» и «несчастныхъ».