Когда-то в прошлом мастер Виллем мне казался прямо-таки глыбой науки. Он был моим кумиром в этой области. Его речи и открытия затянули меня в мир науки. Но это всё в прошлом. В том прошлом, где я была юной и ещё не накопила достаточно цинизма. Теперь же ректор стал совсем размазнёй. Он постоянно проводил время на своём кресле, любуясь озером. И, как мне показалось, совсем отдалился от науки. А я уже не в том возрасте, чтобы преувеличивать его заслуги.
Занять бы место мастера Виллема! Йози со своей лечебницей прям-таки облезет от зависти и гордости за свою сестру, когда узнает, что она стала ректором единственного университета в Ярнаме. Вот только это невозможно, пока развалившаяся в кресле туша ещё дышит.
А это ещё что? Возле здания университета столпилась целая ватага церковников. Неужели там снова кто-то погиб? Нет, церковь подобным не интересуется. Может, если мастер Виллем…
– Кто вы такая? – спросил один из церковников, завидев приближающуюся женщину.
– Леди Вельфривета, почётная студентка.
– Хм, в самом деле? – церковник-стражник переглянулся с другими. Кто-то из них кивнул. – Хорошо, входите. Но на второй этаж подниматься запрещено. Приказ ректора.
А мне и не нужно. Кто-то из этих обормотов в самом деле знает всех студентов в лицо? Уверена, они бы и дикую собаку пропустили. По хорошему надо бы вернуться в залы исследований, но эти вопли больных меня так достали, что сил нет. Заснуть невозможно, а снятся только кошмары с теми же самыми воплями. Каждую ночь кто-то вырывается и всем исследователям приходится как-то вылавливать буйную скотину. Дошло до того, что мы наняли пару охотников для внутренней охраны. И всё бы хорошо, да только не доверяю я им. Я вообще никогда не доверяла людям с оружием. Уж больно много власти в их руках. Власти над чужими жизнями, над жизнью и смертью. Кто остановит их, если они вдруг озвереют?
Наверху меж тем шёл горячий спор. Он был ещё горячее рядовых университетских конфликтов тем, что в нём принимали участие мастер Виллем и мастер Лоуренс. Темой, как обычно, была целебная кровь и её использование в медицине. Виллем убеждал Лоуренса умерить пыл, а тот в свою очередь защищался. Подобное происходило раз в неделю-две. Я всегда была на стороне Лоуренса, как более молодого и целеустремлённого. Виллем и сам был таким когда-то, но с возрастом каждый человек раскрывает все свои негативные черты. У Виллема такой чертой была пассивность. И страх.
Однако на этот раз спор был, кажется, последним. Лоуренс угрожал закрыть университет, но не желал такого развития событий и продолжал убеждать Виллема. Тот не поддавался и тщетно старался перенести свои страхи на основателя Церкви. Эх, если бы только я была ректором – мгновенно бы согласилась с Лоуренсом в этом судьбоносном вопросе. Ведь на кону судьба всего храма науки! Кто будет заниматься ею, когда университет закроют? Об этом Виллем подумал? Не-е-ет, эта седая головушка думает только о себе и о своём покое. Будь его воля – остался бы сидеть тут в одиночестве до самой смерти. Все всё понимают, кроме этого упёртого старика.
– Ну как тебе? – раздался чей-то шёпот за спиной.
Это был Миколаш. Откуда он здесь?
– Мне? – шёпотом спросила я. – Мне грустно за всем этим наблюдать.
– В таком случае предлагаю встать на сторону победителей, – прошептал Миколаш. – Бросай упрямого барана, приросшего корнями к своему креслу.
– Я и без этого занята, знаешь ли.
– Дай угадаю – бессмысленными экспериментами в церкви? Забудь об этом. Даже главная исследовательница забросила это дело. Прямо сейчас существует множество других вершин, которые можно покорить.
– Например?
– В лабиринтах нашли Великого. Живого и огромного. Сейчас он глубоко под зданием церкви, а вокруг него трудятся особые исследователи церкви. Хор. Но это не самый лучший вариант, поверь мне.
– Что? Что ты говоришь? Как встреча с живыми Великим не может быть лучшим вариантом?
– Потому что все места в Хоре заняты. Они уже достигли чего хотели. Обрати своё внимание на Яаар'гул. На Луну. В школе Менсиса всё только начинается…
Глава 2.1
Мария поднесла к губам чашу с вином и поставила обратно. Пить было невозможно, горечь разъедала горло. Но реальность была ещё неприятнее.