Это было общее мнение девиц одного с Маргаритой положения в обществе о светских дамах, которые, по их мнению, сохраняют свою репутацию только посредством лицемерия.
Внезапно во время философских размышлений, которые Маргарита позволила себе по этому поводу, с третьего этажа до нее донесся шепот; затем скрипнула отворяющаяся дверь в комнату мастерового, наконец послышались приглушенные шаги и более отчетливый стук женских каблуков.
Подозрения Маргариты начинали оправдываться; без всякого сомнения, благородная маркиза посещала в этом доме любовника, и этот любовник занимал на общественной лестнице скромное положение подмастерья шляпника.
Правда, в Шатодёне не было более красивого подмастерья шляпника.
Маргарита, опытная в делах такого рода, знала, что для уверенности нужны не подозрения, а достоверные факты.
И она поднялась к матушке Бригитте, чтобы найти в ее комнате то, чего ей недоставало, — эти достоверные факты.
Старуха оказала ей точно такой же прием, какой дней за двенадцать до этого получил Луи де Фонтаньё.
Однако Никола внес в обстановку кое-какие незначительные изменения.
Вместо того чтобы ворошить свои волосы пятерней, он с остервенением тер глаза тыльной стороной ладони и пользовался каждой минутой, когда бабушка отворачивалась от него, но на этот раз не для того, чтобы утащить из горшка кусок баранины, а чтобы ударить башмаком огромного черного кота, своего личного врага.
Так же как Луи де Фонтаньё не нашел там следов Сюзанны, Маргарита не обнаружила в комнате матушки Бригитты следов двух дам; однако вывод она сделала совершенно иной.
Она подумала, что скромность, какую великодушные сердца привносят в дела милосердия, никогда не доходит до того, чтобы целыми часами прятаться в комнате мастерового.
В отсутствии логики Маргариту упрекать не приходилось.
Спускаясь к себе, она бросила взгляд на соседнюю мансарду и заметила, что ключ находился в замочной скважине изнутри; вернувшись домой, она посмеялась наедине с собой и дала себе слово поклониться дамам, когда они решатся покинуть гнездышко, где прелестная Эмма предавалась любовным утехам.
Однако восторгом и веселостью ее переполняло в особенности то, что она рассчитывала извлечь из этого открытия пользу в отношении Луи де Фонтаньё.
Мы уже увидели, насколько оправдались радостные надежды молодой женщины и как ей удалось застигнуть врасплох г-жу д’Эскоман, но лишь в обществе Сюзанны.
Ни одно слово из разговора молодого человека с его любовницей не ускользнуло от маркизы.
Жесткость и суровость, с какими Луи де Фонтаньё разговаривал с Маргаритой и вел себя с ней, возвысили его в глазах Эммы больше, чем все похвалы, какими награждала его Сюзанна.
Для ревнивого сердца жалость — преступление, которое нельзя простить, ибо оно ее не испытывает; маркиза судила о любви того, кого она любила, по его неумолимости и нашла его достойным ее чувств; однако она спрашивала себя с некоторым страхом, как ей удастся заместить пылкую и страстную Маргариту.
Сцена, столь внезапно завершившая разговор Луи де Фонтаньё с Маргаритой Жели, стала для маркизы, погруженной в размышления, полной неожиданностью.
Сюзанна, благодаря своему удивительному слуху не упустившая ничего из того, что происходило внизу, решила, когда она поняла намерение Маргариты, увести свою хозяйку и спрятаться с ней в комнате у матушки Бригитты; но в эту минуту Эмма услышала свое имя, произнесенное Маргаритой, и, оцепеневшая от страха, повергнутая в ужас выражениями, которые та использовала, говоря о ней, упала бездыханной на единственный стул, стоявший в мансарде, и была уже не в силах сделать ни одного движения, чтобы бежать.
XX
ГЛАВА, В КОТОРОЙ СОВЕРШАЕТСЯ РАЗВЯЗКА, НЕ ПРЕДУСМОТРЕННАЯ ТЕМИ, КТО БОЛЕЕ ВСЕГО
ЕЕ ЖЕЛАЛ
С первого взгляда, брошенного внутрь мансарды, Маргарита осознала все происходящее.
Полупризнание Луи де Фонтаньё, замешательство г-жи д’Эскоман, ярость Сюзанны, беспорядок, царивший в комнате, и огромная дыра в дымовой трубе — все это ясно указывало ей на правду: если причиной такого поступка маркизы была любовь, то предметом этой любви мог быть только один мужчина — любовник Маргариты.
Но предположения Маргариты вышли за пределы истины.
Она решила, что г-жа д’Эскоман могла пойти на такое постыдное шпионство лишь для того, чтобы удостовериться, выполняет ли Луи де Фонтаньё обещание, несомненно вырванное ею у него, порвать с любовницей, а также чтобы насладиться тревогами и отчаянием соперницы.