Вытащив из кармана телефон, Григорий быстро набрал номер:
– Павел?
– Он самый, – сдержанно прозвучало в ответ. – С кем я говорю?
– Я по делу.
– Разумеется, мне просто так не звонят. Что за дело?
– У меня есть вещь, которая вас заинтересует.
– Хм… Вот вы о чем… Меня не интересует бижутерия.
– Я говорю о весьма достойной вещи.
– Вот как… Насколько серьезной?
– Высший уровень. Артефакт.
– Что именно?
– Это не телефонный разговор.
– Понятно. Надеюсь, что это действительно так.
– Когда мы можем встретиться, чтобы вы убедились в этом?
– Давайте встретимся сегодня в ресторане «Метелица», скажем, часов в шесть.
– Хорошо, я буду.
– Как мне вас узнать?
– Мы с вами встречались. Вы меня вспомните.
– Хорошо. Буду ждать.
Выключив телефон, Григорий вернулся к машине. Устало опустившись в кресло, сказал:
– Ну, чего стоим? Поехали!
Глава 2
Продать яйцо Фаберже
– И что теперь? – спросил Иннокентий, разлив в крохотные рюмки водку.
– А что ты предлагаешь?
– Может, толкнем кому-нибудь вещицу? – с воодушевлением продолжил Кент. – Богатеньких людей в Москве немерено, среди них будет немало и таких, кто захочет прикупить яйцо Фаберже.
Григорий Карасев давно обратил внимание на странную особенность своего организма: в минуты наибольшего напряжения у него невероятно разыгрывался аппетит, и, находясь в хранилище банка, он буквально исходил слюной. И вот теперь, сварив полтора килограмма пельменей, он очередной добавкой компенсировал пережитые волнения.
Стопка водки тоже не помешает – дело-то выполнено!
Подняв рюмку, пролил тонкую струйку на пальцы и, более не испытывая свой организм, выпил махом. Глоток разлился в его желудке огненным морем, отодвинув на периферию сознания усталость.
Закусив пельменями, Григорий поднял голову и ответил:
– Ты предлагаешь взять справочник, засесть за телефон и начать обзванивать всех подряд: а не нужно ли вам, господа, яйцо Фаберже? Так, что ли?
Иннокентий слегка нахмурился: с некоторых пор в голосе Упыря стали проявляться покровительственные нотки, следовало как-то дать понять другу, что тот не прав. Но сейчас в сумке Григория лежало яйцо Фаберже, а следовательно, для спора была не самая подходящая минута.
– Зачем же ты так… Не предлагаю… Но ты сам говорил, что у тебя имеются некоторые завязки.
– Кое-какие имеются, все-таки Таранников многому нас научил… Здесь следует действовать тонко и наверняка, – в некоторой задумчивости протянул Григорий. – Шумиха нам не нужна. Нужно обратиться к проверенному человеку с реальными деньгами, который умеет держать язык за зубами.
– У тебя есть на примете такой человек? – негромко спросил Иннокентий.
Третья рюмка водки, проглоченная так же махом, не прошла бесследно. В душе установилось утраченное долгожданное равновесие. Задышалось повольготнее, как и подобает, когда важная, но трудная часть работы осталась за плечами. И даже пельмени сейчас казались не в пример вкуснее прежнего. Здесь же, на столе, в небольшой глубокой чашке до самых краев была налита сметана. Подцепив вилкой очередной пельмень, он обмакнул его в сметану и с аппетитом зажевал.
– Имеется… Это Шаталов. Уверен, что он заинтересуется артефактом.
Иннокентий нервно сглотнул, понимая, что выходить на Павла Шаталова, или Шатуна, как называли его подельники, было большим риском. Но в их ситуации другого выхода не наблюдалось. Можно было бы продать яйцо Фаберже в какой-нибудь глухой подворотне, выручив за это пару тысяч баксов, но это совершенно не те деньги, о которых они мечтали.
О Шатуне известно было немного.
Главным было то, что большую часть из своих сорока пяти лет он провел в заключении и, как поговаривали, пользовался среди арестантов немалым авторитетом. Одни говорили, что он законный, другие утверждали, что Шатун был развенчан сразу после того, как получил воровскую корону. Как бы там ни было, но личностью он был незаурядной при любом раскладе. Григорию было известно, что во время последней своей ходки, когда администрация в качестве «меры воспитания» надумала посадить его в пресс-хату к приговоренным, три десятка зэков вскрыли себе вены в знак протеста. Добившись послабления режима, Шатун вскоре сделался полноправным хозяином зоны, всецело подчинив себе «барина».
– Ты с ним говорил?
– Да. Когда выходил из машины, – признался Григорий. Посмотрев на часы, сдержанно заметил: – Через час у меня с ним встреча.