- Когда же мне приступать к обязанностям?
- А почитай, что немедля, как не станет меня.
- То есть подписываю и всё?
- Точно. Если считаешь, что справишься.
- Постараемся.
Он усмехнулся и отвыкшей писать рукой заполнил в акте пробел: Боков Ф.М. И поставил подпись.
- Так вы тогда и мои подпишите бумаги. Иначе я не смогу вступить во владение пасекой по закону?
Фёдор Маркович достал из папки файлики с экземплярами договора купли-продажи.
- Вот здесь и вот здесь. И доверенность мне подпишите. Вы теперь, кстати, владелец квартиры в посёлке Дорожник.
- Не надо мне, - скривился пасечник и не глядя подписал договор.
Фёдор Маркович торопливо собрал бумаги.
- Так и мне не надо.
Закончив с документами, стал тормошить Тимура. Вот идиот, растёкся как блин на сковороде. Блюдце вылизывает языком.
- Пойдём. Хватит уже.
- До свидания, ребятушки.
- Парамон Константинович, мёд у вас очень вкусный. Волшебный.
- Волшебный. Как же иначе.
- Выходи. Не задерживайся.
Вышли к воротам.
- Всего доброго, Парамон Константинович. Как только зарегистрирую, сразу передам ваш экземпляр договора.
- Это уж как тебе самому надо.
И уже переступив за калитку, не выдержав, обернулся спросить.
- Почему я? Какой из меня хранитель?
- Не ведаю того. Время покажет. Может как раз такой и нужен сейчас.
- Чем же я заслужил?
- Вот здесь хранишь у себя Васильково, - пасечник указал пальцем в область груди.
Фёдор Маркович усмехнулся было этим стариковским причудам, но, как и тогда, в детстве, поймал на себе пронизывающий взгляд старика, заставивший его внутренне сжаться в комок.
- А не поймёшь, тебе самому хуже будет.
Над головой хрипло прокричал ворон. Вот привязалась назойливая птица.
- Понятно. До свидания, Парамон Константинович.
- Прощай, Фёдор.
Пока шёл от пасеки, до самого поворота, ощущал на себе этот взгляд, давящий в спину. Несколько раз едва удержался от того, чтобы не посмотреть стоит ли пасечник в самом деле в воротах? Что за напасть? Вместо ожидаемого триумфа в нём нарастало мрачное раздражение. Что это с ним? Ведь удался задуманный ими блицкриг как нельзя лучше. Но казалось почему-то, что это пасечник оставил его в дураках. И зачем он подписывал этот акт? Баловство, конечно. Напрасно только не забрал акт себе. Ни о чём бумага, но не стоило разбрасываться подписью.
- Стой.
Тимур послушно встал, как хорошо обученный конь.
- Слышишь, с тобой вообще, что случилось?
- А что?
- Ты там блюдце с мёдом вылизывал как Вини-Пух.
- Вкусно.
- А чего лыбился всю дорогу?
- Представлял будто пчёлкой летал над лугом. От цветка к цветку. Так необыкновенно.
- Придурок, - прошептал в сторону Фёдор Маркович. - Подожди меня здесь, вернусь, заберу у пасечника бумагу.
- Можно с тобой?
- Нет.
Тимур надулся, но остался на месте. Фёдор Маркович быстрым шагом направился к пасеке. Калитка осталось открытой. Взлетел на крыльцо. На всякий случай постучал по дверному косяку и не дожидаясь ответа, шагнул внутрь.
- Парамон Констанинович, я тут подумал, пусть лучше акт у меня полежит пока...
Но пасечника нигде не было видно. На столе убрано. По скатерти ползала пчела, проверяла подлинность вышитых васильков. Посреди лежал акт. Фёдор Маркович с облегчением подобрал его и выскочил вон из комнаты. Пчела увязалась следом, звеня в уши нечто невнятное.
- Отвяжись.
Обиженная пчела улетела в сторону луга. Вернулась снова настойчиво прожужжав что-то совсем удивительное и вновь улетела туда, где стояли улья.
- Вот чего тебе от меня надо?
Фёдор Маркович повинуясь какому-то неясному чувству отправился за пчелой и тогда увидел пасечника. Из высокой травы видна была одна лишь косынка.
- Парамон Константинович, - позвал он, подходя ближе.
Пасечник сидел спиной к нему на большом камне, опираясь о палку. От его неподвижности у Бокова захолодило сердце. Приблизился на негнущихся ногах. Обошёл кругом. Так и есть. Пасечник уже не дышал. И выглядел как давно иссохшая мумия. Кожа его стала словно пергамент, обтянувший кости черепа. Из-под косынки выбились истлевшие волосы. Истончившиеся губы открыли рот с пожелтевшими зубами. И только похожие на скованные льдом озёра глаза, словно живые были устремлены куда-то в небесную даль.
- Что за чёрт?
Он что по-быстрому траванулся какой-то дурью? Вот идиот старый. Не мог подождать пока они уедут совсем? Надо, пожалуй, вызвать скорую и полицию. Пусть зафиксируют. А главное не трогать ничего. И убраться отсюда как можно скорее. Фёдор Маркович поспешил прочь с пасеки.
Выбежал за калитку и тут увидел, навстречу нёсся Тимур. Пришёл в себя, похоже. В глазах появилось знакомое выражение тупой решительности.
- Прибью. Где эта сволочь? Чем он меня опоил? Какими мухоморами? Что это за мёд пьяный такой?
- Всё, успокойся, Тимур. Ничего не надо уже. Мы всё сделали.
- Какого хрена? Он мне ответит.
- Тимур, договор подписанный уже у меня. Нам шума не надо.
- Он нам три машины разбил, ребят покалечил.
- При чём здесь он? Ты что правда думаешь - он колдун?
- Он - покойник. Какая мне теперь разница кто он такой? И всё это здесь вокруг меня осточертело. Получил договор? Так давай спалим тут всё к чёртовой матери. И деревню эту и пасеку. Ребятам скажу, пусть оставят одни головёшки. Перебьём здесь каждую тварь.
Толстые губы Тимура двигались бесформенной массой, выплёвывая ругательства и самые страшные угрозы в адрес пасечника и всего Васильково. Фёдор Маркович смотрел и ощущал, как в нём поднимается волна неудержимого раздражения. Врезать бы ему по этим мерзким губищам, чтобы заткнул поганый фонтан.
- Замолчи, скотина, - с необъяснимой ненавистью подумал Фёдор Маркович и едва не произнёс этого вслух.
Зато налетевшая вдруг пчела ужалила Тимура в нижнюю губу.
- Ай. Дерьмо. Больно-то как. Видишь, что происходит? Говорю, спалить эту пасеку надо.
И вторая пчела ужалила его в веко. Тимур заорал пуще прежнего. Схватился за пистолет. Третья пчела ужалила в руку. Ещё одна во второй глаз. Следующая опять в губу. Тимур запрыгал, закрутился как бешеный и с бешеным рёвом побежал прочь от пасеки.
В небе, оглашая воздух торжествующим карканьем, кружил ворон.
- Прочь. Прочь.
Фёдор Маркович застыл в тревожном раздумье, посматривая то на ворона, то оборачиваясь на пасеку, то поднимая к глазам акт на оборотной стороне которого было перечислено всё его такое знакомое ещё по детству имущество.
- Как же это?
Нет, этого не может быть. Он, должно быть, путает что-то. Всё это ему снится. Пусть его укусит в щёку пчела, чтобы скорее проснуться...
- Ай.
Нет, он всё же не спит.
- Чёртов пасечник. На что же ты меня подписал?
Крик его поднялся высоко в небо, подхваченный ветром разнёсся по округе и вернулся к нему неясным шёпотом трав, жужжанием пчёл, пением птиц. Все они обращались к нему, приветствовали его - нового хранителя. Пасечника. И он слышал всякого из них. И это было великое знание - огромная сила.
Издалека, донеслись хлопки пистолетных выстрелов. Туда как раз и полетел ворон. Фёдор Маркович усмехнулся и направился в ту же сторону. В голове было ясно. В сердце закипала злость.