Теперь Германия имела право на ВМФ, равный 35% от английского, исходя из общего тоннажа британского ВМФ — 1 201,7 тыс. тонн, Германия могла построить военные корабли общим водоизмещением 420,6 тыс. тонн156. Этот тоннаж должен был быть распределен между 5 линкорами, 2 авианосцами, 21 крейсером и 64 эсминцами157. Германия оставляла за собой право увеличивать пропорцию в каждой отдельно взятой категории кораблей, при том что «всякое увеличение в одной категории будет компенсироваться соответствующим сокращением других»158, сохраняя тем самым соотношение 35:100 в целом.
В соответствии с договором, Германия могла строить и подводный флот, при этом пропорция в отношении подводного флота была выше и составляла 45% от английского показателя. Кроме того, Германия могла превысить передел, разрешенный ей соглашением, до 100% в «...случае возникновения ситуации, которая... сделает необходимым для Германии воспользоваться ее правом», для этого правительству рейха необходимо было лишь уведомить о своем намерении английское правительство159. Такие уступки со стороны Великобритании в вопросе подводного флота объяснялись тем, что англичане не имели противников, против которых могли бы применять подводный флот для обеспечения своих коммуникаций. Альбиону, прежде всего, был нужен надводный флот. Таким образом, английские подводные силы имели второстепенное значение и насчитывали 57 лодок, кроме того, в Адмиралтействе вообще сильно сомневались в ценности подводных лодок в будущей войне в связи с изобретением сонара — «Асдик»160, таким образом, англичане не видели никакой угрозы со стороны немецких субмарин в 1935 году. Англо-германское морское соглашение легализовывало строительство броненосцев «D» и «Е» — в будущем «Шарнхорст» и «Гнейзенау»161. Но самое главное, — это была фактическая денонсация всего раздела V Версальского договора, Германия получила юридическое согласие Великобритании на свободу вооружений во всех областях.
Соглашение вызвало бурную реакцию как в Англии, так и в Германии. Немцы восторгались, комментируя его, немецкие военные круги подчеркивали, что соглашение было подписано 18 июня, то есть в годовщину битвы при Ватерлоо, когда Англия и Германия вместе противостояли французскому господству162. Показательна реакция Гитлера на сообщение о заключении соглашения. Он сказал Редеру: «Это счастливейший день моей жизни. Сегодня утром пришло сообщение от моего доктора, что проблемы с моим горлом являются пустяковыми, а днем я получил эту очень приятную политическую новость»163.
Иначе дело обстояло в Великобритании. Уже в апреле женевский корреспондент «Таймс» писал, что немецкий флот, равный трети английского, сконцентрированный в Северном и Балтийском море, будет... равен, а возможно и превзойдет флот ее величества, разбросанный по семи морям164. Даже в кругах близких к Адмиралтейству, которое являлось вдохновителем соглашения, не скрывали опасений, что германский ВМФ будет оперировать не только в Балтийском море, но сможет это делать не менее эффективно и в Атлантическом океане165. По заключении соглашения газета «Темпе» писала следующее: «Английский флот является ныне воспреемником при крещении своего злейшего врага»166.
С другой стороны, официальные лица и ряд газет восхваляли умеренность Гитлера, адмирал Битти заявлял о том, что Англия должна быть благодарна Гитлеру за то, что он потребовал 35%, а не 50%167. Некоторые парламентарии пошли еще дальше, указывая, что Гитлер мог потребовать и все 100%168. Эту же точку зрения отстаивали «Таймс» и «Экономист»169. Германская пропаганда всеми путями демонстрировала лояльность Германии по отношению к Англии, Гитлер при всех возможных случаях указывал, что, желая тесного сотрудничества с Британией, попросил 35% от английского тоннажа, а не 50, как от него требовали170.
В действительности же норма в 35% обеспечивала полностью то усиление флота, которое гитлеровское правительство считало необходимым и желательным. Возможности судостроительной промышленности Германии позволяли нарастить флот до разрешенных пределов в течение трех—пяти лет, что, однако, было невозможно ввиду крайне высоких темпов увеличения сухопутной армии и авиации. «Существенно большие рамки, чем позволял договор, вряд ли могли быть достигнуты в следующем десятилетии»171. Это понимали и в Лондоне. «В момент заключения соглашения, — писал Галифакс, — германское правительство прекрасно понимало, что 35% тоннажа нашего флота — это, пожалуй, та максимальная цифра, которую оно могло достичь в продолжении значительного периода времени»172.