В Эсперанса-сити всё выглядело чужим и странным. И вокзал у них был значительно меньше, чем в Скотт-сити, и жилые блоки ниже, и народ не так ярко одет. Иван едва удерживался от того, чтобы начать высматривать в толпах людей на главном променаде бойцов отряда специального назначения. Поговаривали, что они отлавливали тех, кто находится в чужом городе без должных на то оснований. На этот случай Иван подготовил аккредитацию на конференцию медицинских работников, но данное мероприятие начиналось только через неделю. Оставалось уповать на везение.
Выбравшись на берег залива Эсперанса, разрезающего город на две примерно равные части, Коидзуми беспомощно огляделся. В Скотт-сити океанского берега не было. Там не дул этот волнующий свежий ветер, не пахло морской солью и водорослями и не кричали в небе чайки. Хотя проржавевшие траулеры возле причальной стенки и выглядели жалкими развалинами, возле них кипела жизнь. Какие-то люди бегали по трапам, вынося и занося различные грузы. А потом одна из посудин, пожалуй, самая унылая и едва держащаяся на воде, вдруг громко затарахтела, окуталась клубами чёрного вонючего дыма и отчалила. На ржавой мачте бодро трепетал на ветру красно-жёлтый вымпел.
Вздохнув, Иван направился к причалу. Разыскав там человека в морской фуражке, не занятого погрузкой, он неуверенно спросил:
-- А как бы мне на Жуэнвиль попасть?
Моряк смерил его презрительным взглядом, потом послюнявил палец и поднял руку вверх. Сморщившись, как федеральный чиновник при виде гарантированного рациона, он пробубнил скороговоркой:
-- Стольник мне, две сотки капитану. И деньги сразу покажи.
Иван продемонстрировал сумму на вживлённом в запястье экране...
Уже очутившись в тесном трюме траулера, Коидзуми вдруг вспомнил, что в суматохе дня забыл поесть. Кроме утреннего сэндвича с белковой пастой в его желудок больше ничего не попадало. Ему нестерпимо захотелось блинчиков со сметаной...
<p>
- II -</p>
Вечер выдался прохладным, но у костра сидеть было приятно. Днём охотники во главе с вождём завалили большого шряка и едва донесли до пиршественной лужайки перед пещерой лучшие куски туши. Теперь же все ружияне пребывали в сытой неге, развалившись на мягкой траве.
Вождь Большая Дубина выковырял пальцем из зубов несколько крупных волокон мяса, отёр ладонью жирный от еды рот и обнял свою младшую жену, ещё не рожавшую гибкую и стройную Малгу. Внимательно прислушавшись к своему переполненному животу, вождь понял, что ещё рано тащить Малгу на мягкие шкуры в самом удобном углу пещеры, и обратился к шаману.
-- Эй, Странник! А расскажи нам что-нибудь этакое.
Странник прибился к племени много лун назад. Был он невысоким и худым, но знал, как врачевать раны и как утихомиривать боль. А ещё он умел рассказывать. Слушать его истории вечером у костра было гораздо интереснее, чем соревноваться с мужчинами племени, кто дальше плюнет или кто громче икнёт. Поэтому Большая Дубина позволил чужаку остаться и даже назначил его шаманом.
В этот вечер шаман не выглядел таким же довольным, как и остальные ружияне. Более того, у вождя складывалось впечатление, что Страннику не понравился шряк, и это не нравилось Большой Дубине. Ведь именно вождь нанёс решающий удар по черепу зверя и тем самым успешно завершил охоту. Он облагодетельствовал всё племя! Но тот, кто этому не радовался, выглядел подозрительно...
-- Что бы ты хотел услышать, Дубина?
Шаман почему-то постоянно укорачивал имя вождя, и это тоже не нравилось самому плечистому из ружиян.
-- Большая Дубина, Странник!
-- Хорошо, Большая Дубина. Если хочешь, могу тебя называть даже Самой Большой Дубиной.
Скрипнув зубами, вождь прорычал:
-- Рассказывай!
Странник поглядел на пещеру, потом на небо, усыпанное множеством звёзд, вздохнул и начал говорить:
-- Представьте себе, мои дорогие ружияне, что над нашей замечательной большой и сухой пещерой поставили бы ещё одну, точно такую же.
Вождь попытался вообразить то, о чём говорил шаман, и не смог. Как можно поставить пещеру? Её обычно вымывает в горе вода и выдувает ветер, и тогда получаются длинные ходы, иногда выходящие в большие пустоты. Найти хорошую пещеру можно, но, скорее всего, она уже будет занята другим племенем или каким-нибудь огромным зубастым зверем. Из этой отец нынешнего вождя когда-то выгнал стаю злых клыкарей и убил их вожака. Из страшных зубов зверюги он сделал ожерелье лучшего охотника, которое теперь украшало шею Большой Дубины.
Малга сказала:
-- Я представила, -- и улыбнулась. Лицо младшей жены при этом сделалось таким милым и нежным, что вождь не захотел злиться. Ему ничего не оставалось, как повторить то же самое, ведь не мог же он при всём племени показать, что младшая жена сумела что-то, с чем не справился Большая Дубина.
Шаман кивнул и продолжил:
-- А теперь представьте ещё одну пещеру чуть выше, над теми двумя.
На этот раз это удалось даже вождю. Он сообразил, что если вызвать в памяти образ высокой горы и представить себе, что весь её склон усыпают входные отверстия пещер, то получится именно то, о чём говорил Странник.
Все ружияне довольно загалдели -- они тоже смогли вообразить три пещеры, одна над другой. А Быстрый Ветер спросил:
-- Это всё равно, как гнездо жужжей, только вместо жужжей там должны жить люди?
Странник кивнул.
-- Именно так. Каменные жилища людей, похожие на гнёзда жужжей.
Вождь посмотрел на шамана с удивлением и спросил:
-- Но если людей так много, как жужжей, то как же они добывают себе пропитание? Ведь в лугах едва хватает шряков для нас, ружиян, а тем, что собирают женщины в лесу, племя не прокормишь.