- Какой же ты робкий! - засмеялась снова Шамхат, - а мне говорили, что и львы послушны тебе.
Удивительное дело - ей, горожанке, в легких одеждах, в дорогих украшениях, этот дикий, такой же могучий, как Гильгамеш, богатырь был тоже приятен.
Они подошли близко друг к другу, и Энкиду, словно умел это делать всегда, осторожно обнял городскую красавицу.
- Ты - Энкиду, а я - Шамхат, - прошептала красавица, - и теперь мы будем вместе, - добавила она вдруг неожиданные для себя слова, потому что похожее произносят лишь перед тем, как стать мужем и женой.
Охотник же, наблюдавший за ними из кустов, понял, что стал лишним и, стараясь не шуметь, тихо побрел в сторону своего шатра. Туда, где среди стада овец жила его семья.
- Сходил ли ты в город? - спросил отец, когда охотник вошел в шатер. - Что сказал тебе Гильгамеш? Почему не послал отряд, чтобы изловить того, кто нарушил порядок в степи?
- В городе я побывал, и царь Гильгамеш подарил мне новую одежду, а вместо отряда с копьями и мечами он послал безоружную женщину, и она уже победила. Теперь он стал ее пленником.
* * *
Теперь он стал ее пленником, и несколько дней они знали только друг друга. Солнце на небе сменялось звездами, проходили мимо звери, налетал и стихал ветер - они не замечали этого. Шамхат стала для Энкиду солнцем, небом, землей, звездами, ветром. И стал для Шамхат Энкиду всей жизнью.
В те несколько дней она научила его первым словам человеческой речи.
Но однажды, очнувшись, Энкиду увидел своих друзей - стадо газелей. Он пошел к ним, чтобы рассказать о том, как прекрасна Шамхат и как он любит ее, но газели не узнали Энкиду и бросились от него врассыпную.
Он увидел кузнечика и нагнулся, желая поговорить хотя бы с ним, но и кузнечик в испуге отпрыгнул в сторону.
И тогда Энкиду вернулся к Шамхат, сел у ее ног, глянул ей в лицо и заплакал.
Тихо утешала его городская красавица.
- Энкиду, теперь ты стал человеком.
* * *
- Энкиду, теперь ты стал человеком, - утешала его Шамхат. - Нагнись над водой, ты увидишь свое отражение и поймешь, что прекрасен как бог. Лишь один Гильгамеш достоин сравниться с тобой. И тебе не надо больше бегать со зверьем по степи, вместе с газелями есть траву. Ведь ты - не газель и не кузнечикю Ты - мужчина и таких, как ты, я прежде не знала.
- Как же мне жить? Теперь в степи никто не считает меня своим братом и другом!
- Ты пойдешь со мной. Я отведу тебя в Урук, и там для каждого человека ты станешь и братом и другом.
Шамхат поднялась с земли, разорвала пополам ткань, в которой пришла из города, в одну половину одела Энкиду, в другую - себя.
Взяв за руку, она повела его, словно сына, к шатрам, туда, где жили пастухи.
* * *
Она повела его, словно сына, к шатрам, туда, где жили пастухи.
- Куда ты ведешь меня по степи? - удивлялся Энкиду. Разве здесь, у воды, было нам плохо? Останемся тут навсегда.
- Ты - человек, Энкиду, и должен узнать людей, - снова повторила красавица Шамхат. - Она чувствовала себя мудрой и взрослой и ей это нравилось. - Я отведу тебя в Урук, ты увидишь Эану - место жизни богов, ты встанешь перед нашим царем Гильгамешем. Умнее и сильнее его нет другого царя на земле. Даже о тебе он узнал раньше, чем ты появился, ты привиделся ему во сне.
- Быть может он и умнее, этот твой царь, - ответил Энкиду, - я жил вместе с газелями, а он управляет людьми, но сильнее он быть не может, сильнее меня в степи нет никого.
- То - в степи, - засмеялась Шамхат. - Знай же, что степь - это лишь частичка земли. Еше есть реки, море, леса.
- Если так, веди меня, Шамхат, в твой город, там и проверю, кто сильнее из нас.
- Сильней Гильгамеша могут быть только боги, - вновь засмеялась Шамхат.
Но смеялась она не обидно, и Энкиду радостно было слушать музыку ее смеха.
Скоро они подошли к жилищам пастухов.
* * *
Скоро они подошли к жилищам пастухов.
- Это Энкиду, он спустился к нам с гор и прежде не знал людей, - сказала Шамхат пастухам, их детям и женам, обступившим ее и большого сильного человека.
- Тот самый, которого слушаются львы, - проговорил молодой охотник.
- Что ж, будьте гостями. В наших шатрах всегда есть место для гостя, - прибавил старый пастух, его отец.
Мать охотника, шлепая старческими босыми ногами по утоптанной земле, принесла в корзине лепешки, в самодельных грубых кувшинах из глины - сикеру.
Энкиду с удивлением смотрел на человечье питье и еду. Прежде, в степной своей жизни, он питался лишь травами.
Шамхат засмеялась и, разломив пополам лепешку, протянула Энкиду. Остальное съела сама.
Лепешка Энкиду понравилась. Понравилась ему и сикера. Он выпил полный кувшин, развеселился и попросил второй. Он выпил и его, еще больше развеселился и попросил третий.
- Уж не самого ли Гильгамеша ты привела к нам, веселая женщина? - спросил один из пожилых пастухов. - Я видел в городе Гильгамеша - он богатырь такой же, как этот.
- Нет, Гильгамеш - ростом повыше, зато этот Энкиду шире в плечах, - ответил отец юного охотника. И этот, взгляни, весь оброс волосом.
- Однако, темнеет и пора разжигать огни, чтобы звери не подобрались к овцам. Вы же - наши гости и ложитесь в шатре, сказала старуха-хозяйка.
- Костры вы, конечно, зажгите. Заодно и Энкиду покажите, как разводят огонь, но и вы можете спать в шатрах, - объявила Шамхат. - Доверьтесь Энкиду, он один сохранит ночью стадо.
Пастухи недоверчиво покивали головами, но, разведя огни, разбрелись по шатрам.
Многие из них впервые за долгие времена заснули не под небом и звездами, а в уютных постелях. Энкиду, вооружившись палицей и мечом, один всю ночь сторожил стадо, отогнал львов, разбросал стаю волков.
- Остался бы с нами навек, - предложил утром старый отец, пересчитав свое стадо, - такого сторожа у нас не было. Войдешь в нашу семью, выберешь в жены одну из наших дочерей.
- Нет, старик, путь у Энкиду другой, его ждет Гильгамеш, - проговорила Шамхат. - Боги приказали Энкиду поселиться в Уруке.
* * *
- Боги приказали Энкиду поселиться в Уруке, - такие слова сказала Шамхат, и она говорила правду.
Каждый знает, что Гильгамеш - сын престарелого царя Лугальбанды, который в молодости сам совершил великие подвиги и потому стал теперь богом. И лишь злые глупые люди распускают молву, что в столь древнем возрасте Лугальбанда уже не был способен породить ребенка и, значит, Гильгамеш - сын демона. А быть может не глупые языки распускали эту молву, а те, кто надеялись захватить власть над Уруком. Ведь у Лугальбанды было немало братьев и когда-то больного в военном походе они бросили его в горах одного.
Каково же было их удивление, когда спустя недолгое время Лугальбанда, здоровый и крепкий, появился в шатре у отца среди войска. Но Лугальбанда был добр, как и его сын Гильгамеш, он не знал чувства мести. Только это уже другая история.
Кое-кто, постарев, пережил Лугальбанду и надеялся, что власть над городом перейдет к нему. Несколько лет городом не правил никто из людей, им управляли лишь боги, Иштар утренняя звезда и ее божественный муж, пастух Думузи. Пастух был ввергнут неверной супругой в подземное царство, и люди города, молодые жрецы сделали царем Гильгамеша. А те, что зовут себя родственниками, продолжают носить высокие жреческие звания и, возможно, от них исходит эта глупая сплетня о демоне.
Гильгамеш знает ее и только смеется. А и в самом деле нет лучше оружия против злобного слова, чем смех.
Нинсун всеведущая полубогиня, мать Гильгамеша, затворилась в покоях, едва лишь похоронила царя и мужа. С тех пор на улицах ее не видел никто. В покоях ее всегда тихо и сумеречно. Немногие из жриц имеют доступ к ней, поддерживают огонь в светильниках, приносят воду и скудную пищу.
Единственный из мужчин, ее сын Гильгамеш приходит к ней, и то, не за пустяком, а когда требуется ему важный совет.