— Это то, что вам надо — не будь я полковником...
— Этот парень жив? — зачем-то поинтересовался Авратакис?
— Жив, здоров, сэр, живее нас с вами. Я видел его не больше, чем два года назад. Мы тогда проводили учения в составе восьмой армии.
— Корея?
— Она самая, парень. Она самая.
— И чем там этот парень занимается?
Полковник посмотрел на Авратакиса неожиданно трезвым и жестким взглядом. Потом сложил пальцы левой руки пистолетиком, прицелился в спецпредставителя директора ЦРУ и выстрелил. Авратакис сделал то — же самое, с улыбкой
— Мне не составит труда узнать. Считайте это любезностью, полковник. Поверьте, я не из тех, кто забывает оказанные мне услуги.
— Учту. Ладно, черт с тобой, стажер, у вас там хорошие контакты. Может и впрямь выгорит. Этот парень — полковник вооруженных сил Республики Корея. Он возглавляет отряд «700», засекреченную часть, упоминаний о которой вы не найдете ни в одном документе. Их не существует. И угадай, парень, чем они занимаются?
— Убивают... — протянул Авратакис.
— Вот именно, стажер. Убивают. Там до сих пор идет война, около тридцать восьмой параллели. Северная и Южная Корея до сих пор находятся в состоянии временно приостановленной войны и дурак тот, кто думает, что там безопасно. Коммунисты тоже не дураки. Одно время ублюдки с Севера совсем обнаглели: у них появились русские приборы ночного видения, прицелы, снайперские винтовки. За полгода на линии разделения погиб тридцать один человек, в том числе и американцы. Эти ублюдки... они просто стреляют через границу и все. В Южную Корею — проникают чарли — танго, коммунистические агенты, чтобы убивать. В ответ на это дерьмо — был создан засекреченный отряд семьсот — отряд наиболее опытных снайперов — ликвидаторов, его возглавил старина Ким. Мы передали им оборудование... те же самые Старлайты, М500 — тяжелые снайперские винтовки. Меньше чем за год эти парни загасили девятнадцать вражеских снайперов и заставили комми умыться кровью. А потом — начали проводить операции и в самой КНДР. Эти ребята могут делать то, что мы разве что в пятидесятые годы умели... И над ними — не стоят умные ублюдки в галстуках, говорящие, что можно делать, а что нельзя, требующие рассказать им все. Потому что понимают: комми — рядом, на дальности гаубичного залпа. Это сильно способствует просветлению ума, знаешь ли, стажер. А мы... слишком зажрались, не находишь?
Авратакис, принявший до этого спецпрепарат и старавшийся казаться пьяным — отсалютовал пустым пивным стаканом, по краям которого — стекали на дно остатки пены.
— Точно...
Гас Авратакис — вышел на улицу, к припаркованному у тротуара бронированному Олдсмобилю-98, который он сегодня взял без водителя — когда на улице совсем стемнело. Плюхнулся за руль, на обтянутое велюром сидение, включил свет в салоне, посмотрел на себя в салонное зеркальце заднего вида. На него глядели глаза больного человека на сером, чужом лице.
А ну, соберись! Тряпка! Твою мать, еще не хватало расклеиться. Оттого, что они так не воевали с комми в Пакистане — все это дерьмо и произошло. С комми, чарли — можно только так и никак иначе, больше они ничего не понимают.
Он повернул ключ в замке зажигания — и мотор отозвался едва слышным рокотом. Развернувшись, он поехал назад, в Вашингтон — но не проехал и сотни метров — как бросил машину к тротуару. Нестерпимо жгущая желчь поднималась к горлу, мутилось в глазах. Выскочив из машины, спецпредставитель директора ЦРУ упал на колени — и его мучительно, со спазмами вырвало прямо на дорогу.
Роквилл, Мэрилэнд
Архив Министерства обороны США
21 июня 1988 года
Следующий день у специального представителя директора ЦРУ Гаса Авратакиса — был посвящен бумажной работе и бюрократической войне, причем весь. Только на следующий день он смог выкроить время, распихать работу по подчиненным и выехать в Роквилл, штат Мэриленд, в филиал Национального архива, где хранится восемь миллионов тонн бумаг, в том числе и бумаги повышенной секретности. Это место — для многих исследователей было бы золотой жилой — если бы их туда пускали...
Филиал Национального архива располагался в очень красивом песте — перелески и невысокие холмы, поля, заросшие травой, которую косили на корм скоту, и посреди всего этого — несколько угрюмых зданий серого бетона без окон и даже без американского флага над ними. И стоянки... конечно же, как без них, без стоянок. Говорят, что сотрудники КГБ постоянно следят за всеми стоянками возле правительственных здании в Вашингтоне, они знают, какому ведомству принадлежит та или иная серия номеров и делают соответствующие выводы. Гас Авратакис не слишком-то в это верил — но в свете нахлынувшей на Вашингтоне после разоблачения Эймса шпиономании — ФБР создало целый отряд для охраны правительственных стоянок для автомобилей.