Мимо солдат, которые были расставлены так, чтобы не смотреть на ракету — они стояли к ней спиной и стояли без движения, как маленькие истуканчики — гости потянулись к ракете.
Вблизи — она не слишком впечатляла. Ракета была на жидком топливе, и потому кое-где на ее блестящих боках виднелись небольшие пятна. Чем-то попахивало — омерзительно-химическим. Вокруг зоны пуска — засохла вся трава, она была где желтого, а где черного цвета. Полезный груз — боеголовка — выглядела как-то несуразно на массивном теле ракеты.
— Уважаемые товарищи могут задавать вопросы, на которые я постараюсь ответить — сказал через переводчиков кореец.
— Каков вес боеголовки, которую можно поставить на эту ракету? — задал вопрос иракец.
Офицер безопасности, который стоял рядом с ним и внимательно слушал — моментально сделал вывод — значит, у Ирака уже есть нечто такое, что можно поставить на эту ракету, и возможно — это не химическое и не бактериологическое оружие, которое у Саддама безусловно, есть. Возможно, это ядерное оружие — и об этом нужно доложить. И ссаудовский представитель подумал точно так же, а вот иранский представитель так не подумал. Он так и не понял смысл вопроса — хотя самой вероятной целью для северокорейской ракеты с ядерной боеголовкой будет Тегеран. Мулла вообще был стар, все его участие в армейских делах заключалось в том, что он заседал в совете КСИР и само его присутствие здесь — служило наглядной иллюстрацией к тому, как нельзя вести дела, подменяя профессионализм — преданностью.
— Около семьсот килограммов, товарищ
— А нельзя поставить на нее боеголовку... скажем, в тонну.
— Извините, нельзя, товарищ...
— Какая здесь система наведения? — спросил ливиец, учившийся в советском артиллерийском училище.
— Инерциальная, товарищ, но мы...
Больше северокореец, который конечно же не был разработчиком — у северокорейцев хватало ума не показывать разработчиков оружия посторонним людям — сказать ничего не успел. Потому что сделанная вручную, всего в нескольких экземплярах бронебойно-трассирующая пуля высокой точности врезалась в покатый бок ракеты и пробила один из топливных баков. И огонь, радуясь своему освобождению из стальной темницы бака — рванулся наружу, плавя сталь и сжигая водянистые человеческие тела...
Полыхнувшее в прицеле пламя ослепило его — и он понял, что снова сделал все как надо — как всегда. В двух с лишним километрах от него — поднимался огромный огненный шар, куда-то уходил в сторону вертолет — никто даже не понял что произошло — все были поражены произошедшим и даже не знали, что делать и как реагировать. Многие из тех, кто был на площадке — заживо сгорели в первую же секунду, остальные бежали прочь от взбесившегося дракона, пламя настигало их, сжигая на бегу. Вот — дохнуло и сюда — как теплым ветром повеяло. Он перевернулся, чувствуя, как болит все тело. Надо идти...
Винтовку брать с собой было нельзя — он просто не дойдет с ней. Он протащил ее несколько сотен метров и похоронил в каменной расселине, завалив камнями — чтобы не досталась в врагу. Перед этим — он снял с нее затвор. Его он выкинет в другом месте — чтобы если даже найдут — потом не смогли бы воспользоваться.
Его никто не искал. Никто так и не понял, что произошло.
Он прошел несколько километров по лесу, радуясь самой возможности двигаться и немного поразмять мышцы. Потом — снял маскировочный костюм и спрятал его. Под ним — оказалась одежда типичного крестьянина — бедняка. Невысокие резиновые сапоги, кургузый черный пиджачок, брюки, кепка. Документы в кармане — на имя Ким Со, крестьянина, бригадира и партийный билет. До дороги совсем недалеко, и никто не удивится голосующему на дороге старому крестьянину — здесь это норма. А корейский он знает идеально, в конце концов, это один и тот же язык на Севере и на Юге. Один на двоих...
На следующий день, вечером — он вышел на побережье. На своем пути он встретил семью, которая пожалев его, пригласила переночевать и покормила примитивным, но сытным крестьянским ужином. Конечно же, он не убил их — ведь это его народ, пусть и разделенный коммунистической тиранией и стеной из колючей проволоки на тридцать восьмой параллели. Вместо этого, он оставил им большую часть денег из тех, какие имел на оперативные расходы — перед тем, как уйти утром. Наверное, они пригодятся этой семье...
Он огляделся по сторонам. Уже стемнело, вода с мягким шелестом накатывала на камни, за спиной — шелестели деревья. Он спустился по самый обрыв, здесь никто никогда не купался, не ловил рыбу — это делали с траулеров. Ближайшее поселение было не меньше чем в миле отсюда.