Диктатор сделал какой-то непонятный жест рукой и вдруг спросил
— Сколько тебе лет?
— Сорок лет, Саиди.
— Это хорошо. В твои годы я уже был президентом страны...
Хусейн Камиль задрожал как осиновый лист, и видимо, дядя это заметил.
— Ты боишься наказания? Но за что?
— За то, что я недостаточно делаю для процветания Ирака, Саид Раис — униженно сказал Хусейн Камиль
— Вот как? Мне доносили, что ты работаешь хорошо. Даже русские тобой довольны. Как его там, этого генерала...
— Мокроус. Генерал Мокроус, Саиди Раис.
— Да...
Так вот в чем дело! Видимо, советские специалисты встречались с Саддамом и похвалили его! А он подумал, что советские делают на него ставку, как на будущего вождя Ирака! Может, советские не знали о том, как будут истолкованы их слова. А может быть — и нарочно решили подставить его ...
— Что ты можешь сказать о русских?
— Они помогают нам. Строят заводы.
Камиль умышленно оглуплял речь — он хорошо знал, что может успокоить людоедскую подозрительность дяди. Дураков он не боялся.
Хусейн щелкнул языком, выражая свое разочарование.
— Ты принес документы? Или только слова, которые для меня значат не больше издаваемого ишаком рева?
Хусейн Камиль раскрыл портфель, начал выкладывать на маленький столик документы.
Саддам просматривал документы быстро и внимательно. Многие его приближенные так и не могли понять — вникает ли Саид Раис в технические детали, или просто запоминает какие-то куски и все. На заседаниях различных органов дядя иногда мог ввернуть такой вопрос, что холодный пот пробивал даже многое повидавших министров. Про себя — Хусейн Камиль знал, что по крайней в оружии дядя разбирается.
Оружие — это власть. По крайней мере — здесь.
— Я вижу, что нам поставили недостаточно вертолетов — проговорил Саддам, ткнув пальцем в один из документов.
— Это так, Саиди, но советские обещали допоставить их до конца года
Саид Раис посмотрел на племянника — мало кто мог выдержать этот взгляд...
— Когда ты идешь в бой, ты берешь в руки меч, но не обещания!
— Да, это так, Саиди Раис
— Бой может начаться в любой момент, и я хочу встретить врага во всеоружии. Советские специально не поставили нам вертолеты?
Как же ответить? Как?!
— Советские извинялись и сказали: это потому что американский флот перекрыл Залив. Они ищут другие пути.
Камиль угадал — глаза дяди вспыхнули злобой...
— Американцы...
Договорить Раис не успел — что-то произошло. Хусейн Камиль потом никак не мог восстановить последовательно событий: вот он стоит перед дядей... и вот он уже лежит, и дядя тоже лежит и голова как чумная, в ушах боль и звон, миллионы цикад стрекочут как сумасшедшие. А вот — подскочили люди в черной форме и потащили их куда-то...
Конечно же, это было покушение. Очередное, которое уже по счету. На сей раз — заговорщики использовали авиацию: офицер-заговорщик поднял в воздух новейший Мираж и сбросил две бомбы весом по пятьсот килограммов каждая на тикритский дворец Саддама. К счастью — оружие было неуправляемым, и бомб весом в тонну не нашлось, и пилот промахнулся. Одна из бомб и вовсе упала в реку, другая — ударила по Тикриту рядом с дворцом.
Но все-таки — откуда-то летчик знал, где и когда будет Раис. А это — было уже предательством.
Когда Хусейн Камиль пришел в себя — он увидел Раиса. Раис, в своем черном берете и полувоенной форме — сидел на кушетке и смотрел на него. А где-то вверху — горела и чуть покачивалась голая, мощная лампочка.
Подземелье! Склеп! Бомбоубежище.
Раис, не отрываясь, смотрел на него. Хусейн пошевелил головой, глаза залило светом — но он увидел Абу, волосатого, похожего на обезьяну личного охранника Раиса. Никто не знал, кто такой Абу, откуда он взялся, если ли у него семья. Просто он однажды появился возле Раиса и все. И Раис — если и кому то доверял в этой жизни, так только Абу, молчаливому, сильному как горилла, преданному. Говорили, что Абу даже не иракец, что он перс, приговоренный исламским трибуналом к смерти и бежавший из соседней страны. Присутствие здесь Абу могло означать только большие неприятности.
— Это не я! Клянусь Аллахом, Абу Кусаи, это не я!
Хусейн Камиль попытался встать с кровати — но ноги его, парализованные страхом отказали, и он так и пополз к Раису по бетонному полу.
— Это не я! Я ничего не знал! Я никому не говорил!
Раис какое-то время смотрел на пресмыкающегося у его ног человека, потом протянул руку и похлопал его по плечу.
— Я знаю, это не ты, Камиль.