— Стоп. Стоп, рафик...
У Николая в кармане — сохранилось удостоверение Амн-аль-Хаас. президентской охраны. Он не использовал его, когда они заезжали за Рашидом. и, наверное, зря... но оно было. Он показал его водителю, тот выпучил глаза.
— Рафик. Но рафик майор Сабаави ничего не говорил, что генерала будут задерживать. Я бы и сам его...
Николай просек — водитель был стукачом, приставленным к генералу. Причем стукачом, докладывающим непосредственно в Президентский дворец. Как и все стукачи — он должен быть труслив. Надо только давануть посильнее
— Никто не говорит, про задержание, ишачье ты отродье! Как ты смеешь возводить напраслину на своего генерала?!
— Я...
— Саддам хочет видеть рафика генерала, чтобы дать ему задание! Проведи нас к нему, немедленно!
Бахметьев — ослабил хватку.
— Да, да. Конечно, рафик...
Мразь. Мразь — она везде мразь. И во всем.
Водитель — решительно пошел вперед. Бахметьев и Николай переглянулись за его спиной. пошли следом...
Дверь — не сразу открылась после того, как водитель забарабанил в нее ногами. Но открылась — выглянула женщина в диковато выглядящей в столице саддамовского Ирака парандже. Водитель — сказал несколько слов, женщина посмотрела на них... отступила.
Внутри — тысяча и одна ночь. Драпированные дорогим шелком стены, запах благовоний и опиума. Иранские контрабандные ковры — в Ираке ковроткачество было, но таких ковров не получалось. Женщины — такие же, загадочные, в парандже.
Они поднялись на второй этаж... здание было построено как обычный партийный комитет БААС, что само по себе наводило на размышления. Женщина — указала на дверь, водитель — решительно постучал. Раздалось какое-то то ли ворчание, то ли... Водитель обернулся — Николай утвердительно кивнул. Тогда — тот решительно толкнул дверь, на лице его — было предвкушение предстоящей расправы...
Понятно, откуда его взяли и вообще — откуда берутся такие. Это холуй. Скорее всего — он даже и на фронте то не был, возит генерала, в то время как его сверстники — рискуют жизнью, многие уже навеки упокоились на полях иранской колючей проволоки или лежат в госпиталях без ног. И этот... он мечтает о том, как будет участвовать в аресте своего генерала... наверняка хоть что-то, но подкидывавшего своему водителю с хозяйского стола. Но не ждите от таких благодарности, для них нет больше награды, чем увидеть падение своего хозяина. Или — даже и поучаствовать в нем...
Комната — оказалась отделана под покои багдадских халифов. Генерал Фахри, здоровяк, из бывших мотострелков — поднялся в полный рост, совершенно голый, поросший шерстью как обезьяна, лицо перекошено от ярости.
— Как ты смел сюда войти!
— Мой генерал. Саддам ищет вас, эти люди пришли за вами.
— Пошли вон отсюда! Все!
Он выглядел разъяренным — но не находящимся под действием наркотика. И это хорошо. За балдахином — женщина, которая была с ним, пыталась укрыться.
— Но это срочно, мой генерал...
— А эти что здесь де...
Бахметьев — выбросил вперед руку с пистолетом, нажал на спуск. Оглушительно грохнуло, во все стороны брызнуло кровью, водитель повалился на пол как подрубленный. Кровь — брызнула в лицо генералу. Тоненько, почти детским голосом завизжала женщина — проститутка. Бандерша — бросилась к двери, но Бахметьев развернулся и дважды выстрелил ей в спину. Она сделала еще шаг — и упала в дверном проеме.
— Одевайтесь — КГБшник показал пистолетом на небрежно брошенную одежду — быстро. Надо уходить...
Генерал не стал противиться — начал одеваться...
Николай вышел первым. Остановить их — даже не пытались. Оружие он держал открыто, если кто и был на улице — они слышали выстрелы...
— Чисто
Втроем — они побежали к машине. КГБшник перебросил на ходу ключи
— За руль!
Мерс был старый, почти как Волга-24, какая была у отца. Мотор — схватился с полуоборота...
— Куда?
— Просто покатайся... по центру.
Бахметьев и генерал сели назад.
— Что происходит? — спросил генерал скорее удивленно — зачем вы это сделали? Вы же советские, так?
— Начался государственный переворот — сказал Бахметьев
— Саддам!? — моментально спросил генерал
— Мы не знаем, где он. Думаем, что он жив.
Надо было видеть, как изменилось лицо генерала. Все они, еще со времен зверской расправы над Касемом — жаждали мести. Армия в Ираке — была не защитницей народа, а своеобразной кастой, по крайней мере, в части ее офицеров. Такими армии делали в своих колониях англичане и такими они остались.