Натура
В скромных павильонах студии сооружались декорации. Недостаток средств искупался фантазией, вкусом и инициативой художников. Костюмы чаще всего были из подбора — пользовались тогда еще богатыми и открытыми складами Мосфильма и Центрального телевидения. Постепенно в фильмах «Учебки» стала появляться и натура. А значит, экспедиции, выезды на природу. Это было уже большое дыхание.
«Сцены прощания» — такое рабочее название мы с Натальей Крымовой решили дать фильму о драматургии Чехова. Снимали в Мелихове, в чеховском доме, в окрестностях, в саду. Подлинность обстановки имела двоякое воздействие. Вот оно, все ТО САМОЕ — эти стены, эти окна, мебель, деревья, тропинки, пруд. Настраивает, вдохновляет. Но, с другой стороны, трудно сделать это своим, мешает уважительное отношение к мемориалу. Актерам нужно преодолеть некоторую скованность, поведение «как в музее». А вот музейность никак не хотелось допускать в наши фильмы. Передать живую вспышку чувства в сдержанных по форме чеховских «прощаниях навсегда». В березовой рощице мы с Натальей Теняковой играли последнюю встречу Тузенбаха и Ирины из «Трех сестер»; в гостиной чеховского имения — сближение и обрыв отношений Астрова и Елены («Дядя Ваня»). Тузенбаха мне довелось играть в театре, а вот доктор Астров так и остался в памяти этой съемкой в мелиховском доме, поиском и нахождением ритмов диалога с поразительно сыгравшей Елену Наташей Теняковой, тоже, к сожалению, никогда не вернувшейся к этой роли.
Тургенева снимали в Спасском-Лутовинове, заповедном его имении, на Орловщине. Это уже не Подмосковье, дальний выезд. Время съемки ограничено — день, пока светло. Пространство соблазнительно и безмерно. Что выбрать? Как не уйти в традиционную «просто пейзажную съемку», вот, дескать, красиво — и точка, чего вам еще надо?! Нам нужно было содержание. И тут спасали профессионализм и твердость позиции нашего режиссера, атмосфера доверия и воля нашего продюсера, которая была с нами неотлучно. Режиссер — Андрей Торс-тенсен, о нем разговор впереди. А продюсер — новое слово, это сейчас так называется и делится на множество фигур — генеральный продюсер, исполнительный, финансовый. Клавдия Ивановна Строилова была всем в одном лице — о ней тоже разговор еще впереди.
Но здесь же и автор. Вот именно об авторе этого и еще многих фильмов и передач Шаболовки времен расцвета разговор сейчас.
Ия Саввина
С Ией мы дружили давно. Дружили семьями, плотно и в праздники, и в будни, и в радостях, и в бедах. Ия домашняя совсем не похожа на Савину кинематографическую. И тут, и там необыкновенно талантливая и очень успешная. Но есть еще третья Ия Саввина — блестящая журналистка с университетским дипломом, более того — настоящий знаток литературы и литературовед. Актерская работа в кино и в театре надолго отодвинула в сторону эту ее ипостась. И вот случилось — Шаболовка, просветительская ее деятельность, вернула Саввину к литературной исследовательской работе. От интеллектуальных и гастрономических застолий, которые она так умеет организовывать, Ия перешла к письменному столу. Подряд несколько сценариев стали основой для очень разных и оригинальных фильмов. Тургенев, Салтыков-Щедрин, А.Н. Островский — вот герои ее опытов, где она стала и автором, и ведущей обсуждений, и актрисой, исполняющей роли в сценах и отрывках.
Насколько помню, именно с Ией Саввиной начался выход за пределы драматургии классиков и проникновение в их прозу. Документы эпохи, свидетельства современников использовались и раньше. Теперь же стали материализоваться в совершенно оригинальные сценки отрывки из прозы. Так было в «Тургеневе», так и в «Салтыкове-Щедрине», которого она особенно любит и знает. В «Щедрине» мы с ней наконец-то были партнерами, в первый и, к сожалению, в последний раз. Жизнь развела по разным театрам, по разным фильмам.
Помню мизансцену круглого стола, когда мы, актеры, отыграв щедринских монстров — диких помещиков, патологических чиновников, купцов, ненавидящих друг друга родственников, — уже без гримов, в собственных костюмах зачитываем и обсуждаем страницы писем, дневников Михаила Евграфовича. Мучительный порыв его любви-ненависти к России. Саввина как автор ведет этот разговор, это чтение с листа. Кого помню за столом? Ия, Наташа Тенякова, Юра Богатырев, я, кто-то еще? Нет, не помню, Господи, это ведь было тридцать пять или более лет назад. Но помню, как прозвучали мучительные и страшные слова Салтыкова-Щедрина: «Написать бы такую правду о России, чтоб все сердца лопнули!».
Артисты
Прежде всего назову двух выдающихся, прославившихся, но ушедших из жизни так трагически и такими молодыми — ЕЛЕНА МАЙОРОВА и ЮРИЙ БОГАТЫРЕВ. По театру оба мхатовцы, по кино, по телевидению — несомненные сверкающие звезды, всегда очень востребованные, занятые. И вот, однако, не просто «заглянувшие» на огонек Шаболовки, скромной «Учебки», а сыгравшие здесь блистательные роли. Она в «Тургеневе», он в «Щедрине». Мне довелось быть их партнером и тут, и там («Провинциалка» Тургенева, «Смерть Пазухина» Щедрина). Я видел вблизи это откровение драматизма и тонкости, бурлеска и абсолютной органичности. Через них я влюблялся в талант нового, молодого поколения Артистов. На Шаболовку они шли за атмосферой творчества, за безукоризненной компанией, а потом сами вносили свой вклад и творили эту атмосферу.
На Шаболовке смешивались и консолидировались разные актерские школы — московская и питерская. Здесь сходились разные возрасты, проверяли друг друга на качество новые театральные направления, живущие в состоянии поиска. В «Тургеневе» появились два самых ярких актера студии «Человек». РОМАН КОЗАК, к великому горю, ныне уже покойный, и Александр Феклистов. Маленький, почти комнатный театрик «Человек» взбудоражил и без того бурлящую сценическую жизнь столицы. Была новизна репертуара, была особенность актерского существования на подмостках. Стереоскопическая натуральность при внутренней эксцентрике. То, что Роман и Саша оказались тогда на «Учебке», знаменательно. Дальнейший путь обоих был непрерывным восхождением. Тогда они были совсем молодыми, почти юными, но они принесли свою убежденность и свое уже созревшее мастерство, и это было замечено и оценено нами — старшими и принадлежащими к другим школам.
Почти целый курс выпускников мхатовской школы был привлечен к работе, и среди них ставшие впоследствии знаменитыми Полина Медведева, Маша и Дмитрий Брусникины. Направление театра «Современник» представляла Алла Покровская. Их дуэт с Натальей Теняковой (ленинградкой, принадлежащей школе великого педагога Б.В. Зона) в сцене из пьесы Островского «Не было ни гроша, да вдруг алтын» незабываем. Вот с каким блеском современные артистки могут подавать классический, сочный текст и как по-сегодняшнему он звучит! А в «Женитьбе Бальзаминова» блеснули ЛИДА САВЧЕНКО (тоже уже покойная) и Володя Пинчевский (тогда герой МХАТа, а потом эмигрант — европейский актер).